Б о р а. Да заткнись ты! Осточертел!

Ш п и р а. А если бы меня назначили вместо тебя, через три месяца кооператив расцвел бы! У меня все бы шло как по струнке! Дурак ты, Бора, дело вовсе не в цвете, ты хоть ногой перекрестись, все равно я тебе не верю!

Б о р а. Ты у меня уж в печенках сидишь!.. (Делает вид, что замахивается на Шпиру.) Живо катись отсюда, чтобы и духу твоего здесь не было!

Ш п и р а. Сколько бы тебе ни платили — все равно ты работать не будешь: такая уж у тебя душа — гнилая, развращенная!

Б о р а. Видали его! Подмигнул, обласкал, раскланялся — и вот те на: с порога — прямо в дом! (Толкает Шпиру.) Век бы глаза мои тебя не видели!

Ш п и р а (толкает Бору, тот отлетает далеко). И чего берешься, когда тебе не под силу, а?

Б о р а. Чучело ты гороховое!

Ш п и р а. Я работаю как могу, куда бы меня ни бросала судьба. И всегда будет так, ибо я — человек. А ты — тьфу! (Сплевывает и уходит.)

Б о р а. Ну что тебе неймется, дьявол ты этакий! Вражья сила! Сплошное невезение! Хоть на тот свет отправляйся!

Входит  С е л и м и р.

С е л и м и р (сердито). Ну и ну, товарищ Бора! Этот Шпира и при ваших сознательно спланированных убытках, оказывается, наполовину дешевле вас!

Б о р а. А что я могу? Я бы махнул рукой, пусть ходит гоголем! Он играл по крупной, рисковал! Но как он смеет хвастаться, что еще до войны переспал с той, которая мне сейчас приглянулась! Это уж неслыханная дерзость! Я не интересуюсь товарами мирного времени!

С е л и м и р. А что он только что тебе сказал, товарищ Бора?

Б о р а. Что-то не припоминаю! Кажется, говорил, что тесть мне дачу строит, поскольку не знает, куда девать деньги, которые он выручил за проданную говядину. Что я решился строить ее только после того, как выиграл четыре с лишком миллиона на спортлото…

С е л и м и р. Ну и ну, Бора, ты говоришь так, что невозможно уследить за ходом твоих мыслей! Я спрашиваю: что он сказал по вопросу работы кооператива?

Б о р а. Ах да! Кажется, сказал, что мы явились на аукцион, не подработав в достаточной мере вопрос о ценах… Да, так и сказал…

С е л и м и р. Но, товарищ Бора, разве на работу являются без своего инструмента?! А ты, насколько мне помнится, говорил как раз обратное: «Посмотрим!» Так ведь ты говорил? А что получилось? Понимаешь ли ты, что ты натворил?

Б о р а. Понимаю, понимаю, вот уже четыре дня, как изучаю этот вопрос, товарищ Селимир. Для изучения ведь нужно время!

С е л и м и р. Ох и дадут тебе по носу за это, товарищ Бора.

Б о р а. Если бы речь шла о каком-либо вознаграждении, то оно наверняка обошло бы меня стороной, а вот уж взбучка… Нет, невезучий я… из мешка с шелком я бы непременно вытащил кокон. Если бы я сознательно уступил ему заказы, то, конечно же, они не достались бы ему так просто!

С е л и м и р. А он и не надеется и не ждет, что ты ему уступишь, он первым хватает. А ты — зубы на полку!

Б о р а. Ну и извел же он меня! Как зубная боль!.. Я его вгоню в гроб! Если ты ходишь за мной как тень, ну, думаю, ладно, я знаю, как его поймать. Как только он на меня набросится, я — в сторону, и готово! Крышка, нет его!.. Так я думал. А он — смотри-ка, увильнул и смылся!

С е л и м и р. В этом-то и есть главный вопрос: как ему удалось выпутаться?

Б о р а. Как? Я тоже спрашиваю: как?.. Но, прошу вас, не загоняйте меня и вы там, наверху, в цейтнот.

Селимир медленно идет к выходу.

(Следует за ним.) Потерпите еще денек-другой…

С е л и м и р  уходит.

(Ему вслед.) Я могу явиться на доклад в субботу! Так мне удобнее, чтобы совместить с футбольным матчем в воскресенье! (Возвращается, надевает кепку.) Я не успокоюсь, пока не выведу его на чистую воду! Видали, какой эгоист? Только себе, себе да себе… Нет чтобы сказать: «Ну, Бора, ведь и ты живой человек… Вот тебе твоя доля и занимайся своими делами… и давай будем друзьями…» (Ходит из угла в угол, снимает кепку, надевает берет.)

Сверху на веревке спускают кофеварки, водосточные трубы, приставные лестницы. Выстраивается декорация в стиле поп-арта.

Еще посмотрим, что это за хождения на полдня в парикмахерскую — делать прическу! (Расхаживая.) Больше не будешь мне рассказывать сказки, что тот, с кем тебя видели, был случайным прохожим… И что ты, будто бы из вежливости, проводила его и показала, где можно снять комнату на ночь!.. И зачем это тебе надо было входить в комнату, как будто ты не знала, что он может запереть дверь? И с каких это пор ты стала такой предупредительной, я же знаю, что без денег от тебя не добьешься никакой любезности! (Останавливается.) Засеку я этих лодырей на улице и разгоню это хулиганье, которое приучает тебя к картам!.. А то уплывают мои денежки, изо дня в день, ежедневно из шифоньера испаряется по одной пятитысячной бумажке Что я, нанялся, что ли, работать на картежников?! (Вновь расхаживает.) Да и за тобой, Шпира, буду присматривать! Есть у меня глаза и здесь, на затылке! Вижу, хотя и не смотрю… Я тебе устрою хорошую жизнь, заработаешь ты у меня язву двенадцатиперстной кишки! Если ее у тебя еще нет, то я об этом позабочусь! Не отступлюсь до тех пор, пока ты не прикроешь свою мастерскую! (Продолжает слоняться из угла в угол.)

Входит  Ш п и р а.

Ш п и р а. Это ты тут, сладкоречивый? До каких пор будешь шпионить за мной?

Б о р а. Не многого ли ты хочешь, Шпира? Чтобы я оставил тебя в покое? Чтобы ты и дальше спокойно продолжал свое? А? А мне что от этого? Небось тебе не приходило в голову сказать: «Бора, братец мой…» Ведь все мы это любим!

Ш п и р а. Я хорошо знаю, зачем ты вертишься возле меня — ждешь… Но я не даю тому, кому не надо! И без того полно этих рыжих муравьев, всяких там прилипал. Да если бы я подкупал всех вас, мелких рыбешек, что мельтешат вокруг, вам не хватило бы и на завтрак — столько поразвелось… Убирайся, а то вот возьму молоток и всех вас перебью!

Бора испуганно отступает. Ш п и р а  в ярости уходит. Входит  С е л и м и р, сталкивается с Борой.

С е л и м и р. Что ты здесь делаешь, товарищ Бора? Разве ты не на работе в кооперативе?

Б о р а. Нет, товарищ Селимир. Вот изучаю со