— Пожалуйста, не надо, Кать. Я не могу. Пообещала уже…

— Ты не понимаешь во что ввязываешься. Нельзя быть настолько открытой. И такой беззащитной перед ним. Нужен панцирь. С ним иначе не выжить. Такая любовь способна сжечь. Но я не хочу смотреть как ты сгоришь… уволь меня от этого… не потяну. Поэтому думаю мне лучше покинуть этот дом… прямо сегодня.

— Нет… Ты ошибаешься, нет никакой любви! Мы ненавидим друг друга с детства. Умоляю, не надо уезжать, пожалуйста!

— Ясно. Ну чтож, нет так нет… тебе виднее. Но остаться я не смогу. Когда вернетесь, меня здесь уже не будет…

— Не надо, не уходи, — обнимаю Катерину, из глаз текут слезы. Мне даже представить больно, что могу не увидеть ее больше. Но Катя расцепляет мои руки.

— Тебе пора. Не слушай его. Не одевайся секси. Прошу, хоть в этом послушай меня. — С этими словами она разворачивается и выходит из комнаты.

Катя напугала меня и расстроила. Выбираю самое простое платье, максимально закрытое, черное. Но оно облегает и так подчеркивает грудь что снова замираю возле гардероба.

— Ты собралась на собрание в кружок вышивания? Или в библиотеку? — раздается ехидный голос Якоба. — Ладно, мы опаздываем, и так сойдет, только губы намажь.

Стоит в дверях, но на меня больше ни единого взгляда.

— Пошли, Белоснежка.

Выходим и садимся в его автомобиль.

— Куда ты меня тащишь? — всхлипываю. Мне реально страшно. — Сам не можешь трахнуть, решил под другого подложить?

— Закрой рот и нанеси на него побольше блеска. Чтобы глядя на него, вставить туда захотелось. И лучше молчи, не провоцируй.

* * *

Это даже не клуб, больше на какой-то подпольный притон похоже. Мне настолько не по себе, что все вижу, как в тумане. Огромная комната, большой круглый стол посередине, и человек пять мужчин, сидящих за ним. За спиной каждого стоит красивая нарядная женщина. Якоб здоровается с присутствующими, садится за стол. Я встаю за ним. Перед глазами все плывет. Почему-то мне страшнее, чем тогда, в закрытом клубе. Я не рассматриваю присутствующих, но чувствую, что многие внимательно разглядывают меня. И от этого еще сильнее колотится сердце. Приказываю себе успокоиться. Паника уж точно не поможет. Если Штаховский задумал что-то ужасное… если правда решил перепродать меня… я должна выпутаться из этой ситуации. Сколько можно позволять обращаться с собой как с игрушкой?

— Ну, раз все в сборе, начнем игру, — произносит самый старший из сидящих за столом, седовласый мужчина. На вид лет шестьдесят. Он напоминает мне отца. Да, Герман вполне органично вписался бы в эту компанию. И даже не сомневаюсь, что он в таких посиделках участвовал… А теперь вот, после его смерти участвую я, вот только в каком качестве? Товара? Лота? Наживки?

Глаза седовласого скользнули по мне, и задержались на горящем от стыда и переживаний лице на невыносимые три секунды.

— Еще не все. — Голос Якоба.

— Ты про Демона? Он не придет. Не получается сегодня.

— Я пришел потому что мне обещали, что он будет.

— Но его нет, а мы все тут. Давай не вые**вайся, Якоб. Начнем игру. Остальные ждут.

— Разумеется.

Хоть ответил Штаховский беспечным тоном, напряжение пульсирует в воздухе. Все сидящие за столом рассматривали друг друга, взаимно улыбаясь, с непроницаемым выражением лица. Но мне эти улыбки скорее напоминали хищные оскалы. Я замерла пзади стула Якоба, боясь пошевелиться.

Когда первая партия закончилась, все направились к бару. Выиграл Якоб. Но не было похоже, что он рад этой победе. Он вообще выглядел странно. Ощущение, что его что-то мучает. Вот только что? Зачем он все это делает? Зачем привел меня сюда?

— Представь меня своей спутнице, Якоб. — Произносит один из мужчин. Невысокого роста, очень смуглый, мулат. Экзотическая внешность, глаза большие и черные как ночь… некоторые женщины, наверное, сочли бы этого мужчину красивым. Но меня почему-то отталкивает его внешность. Тем более, этот человек явно опасен. Он буквально раздевает меня с ног до головы своим взглядом… И мне это не нравится.

В ответ Якоб молчит, и мужчине это явно не нравится. Смотрит на Штаховского со злостью. А я в который раз приказываю себе не краснеть, держаться.

— Как тебя зовут, куколка? — обращается ко мне.

— Л-леа.

Не знаю почему называю свое прошлое модельное прозвище. Я почти заикаюсь от страха и чувствую сильное головокружение. Пытаюсь унять дрожь в руках.

— Хочешь выпить?

— Конечно.

Принимаю бокал виски из рук мулата. Наивно полагая, что мой поступок заставит Якоба одуматься, покажет ему что не желаю быть пешкой в его игре. Смогу сама диктовать правила. Но все настолько непонятно, и пропитано опасностью, что понимаю — сделала очередную глупость.

— Может, прогуляемся? Твой спутник слишком скучный. Со мной будет веселее.

— Н-нет. Спасибо.

— Она никуда не пойдет с тобой. — Голос Якоба сейчас настолько хлесткий, рассекает воздух словно плеть. Он забирает у меня бокал и стискивает его в руках, а я завороженно смотрю на его крупные пальцы боксера, один их вид заставляет мою кровь бешено застучать в висках.

— Успокойся, Егор, — обращается к мулату седовласый. — Давай не будем накалять обстановку. Якоб планировал немного другую игру. Я понял, парень, чего ты добивался. Но тут никто не виноват, что Демон не приехал. Знаю, что он очень рвался. Но не вышло.

Я не понимаю этот разговор, он кажется мне пустым сотрясанием воздуха. Изо всех сил напрягаюсь, пытаясь понять хоть что‑нибудь. И в тоже время чувствую — происходящее меня напрямую касается.

Голос Якоба кажется мне сейчас невероятно глубоким, таким пульсирующим и завораживающим. Он словно дотрагивался им до моей кожи.

Седовласый хлопает Штаховского по плечу, говорит что-то тихо на ухо, отводя в сторону.

В этот момент мулат одним движением хватает меня и притягивает в свои объятия, ища мои губы. Я испуганно вскрикиваю и начинаю отбиваться. Пытаюсь обернуться, посмотреть где Штаховский. Неужели он пойдет до конца? Руки мулата сжимают мое тело, жадно шарят по нему, вызывая внутри волну отвращения. Его черные глаза налиты кровью, в них читается ярость и желание. Перед глазами все плывет, чувствую, что нахожусь на грани обморока. Эта комната, ее воздух, будто маленький аквариум с пираньями, которые вот-вот сожрут меня.

И тут чувствую, как мулата отдирают от меня. Отшвыривают с бешеной силой. Якоб! Он все-таки пришел мне на помощь! Сцепляются эти двое буквально намертво. Бешеные удары, настоящий бой без правил.

Понимаю, что Штаховский сам виноват, все это заварил… Но мне все равно безумно страшно за него. Хочу закричать, хоть и понимаю, что это бесполезно. Но не могу даже писка выдавить, горло спазм сдавил. Одно хорошо — другие в драку не вмешиваются. Стоят и смотрят, а кто-то даже произносит слово «ставка». Им вроде как даже нравится это представление и плевать, что на их глазах двое буквально убивают друг друга. Я уже готова броситься на помощь Штаховскому, но тут он мощным нокаутом в челюсть вырубает противника. Сам от силы собственного удара падает на колени. Но быстро поднимается. Раздаются аплодисменты, от которых меня начинает тошнить еще сильнее. Ему сильно досталось, с виска стекает струйка крови, правая щека припухла, костяшки разбиты в кровь. Он держится за бок, тяжело дышит и пот с него льет градом.