Однако, возможно, дело не столько в предвидении, сколько в трезвом понимании ситуации. Министр осознавал, что лишь в незначительной мере контролирует аппарат политической полиции с его управляемой агентурой в террористических организациях. Практикой же как того времени, так и всей позднейшей истории было использование спецслужбами (или отдельными группировками влияния в них) террористических организаций для устранения соперников во власти.

Столыпину была ясна подобная практика из совсем недавнего прошлого. Трудно сказать, что он думал по поводу убийств БО ПСР наиболее сильного своего предшественника на посту главы МВД фон Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Однако премьер не мог не размышлять – как осуществление этих террористических актов стало возможно при наличии «Раскина» и не стали ли они результатом использования «втёмную» кем-то весьма влиятельным БО для достижения собственных целей.

Но вернёмся к вопросу организации системы охраны во время киевских торжеств… Если охрана премьера находилась в его собственных руках, то для обеспечения безопасного пребывания царской семьи в Киеве были задействованы огромные силы полицейского аппарата.

При этом на одно обстоятельство в организации системы охраны нельзя не обратить внимания. Как правило, за организацию охранных мероприятий при приезде царя отвечали местные губернаторы. Хотя бывали прецеденты, что систему охраны перепоручали представителю МВД, но это касалось только небольших губерний, где не было достаточных собственных полицейских сил, что никак не могло относиться к киевскому, подольскому и волынскому генерал-губернатору, обладавшему огромными полномочиями и возможностями.

Поэтому никто не сомневался, что полномочия по организации охраны будут предоставлены генерал-губернатору Фёдору Фёдоровичу Трепову. Однако царь принял беспрецедентное решение – в вопросах организации охраны подчинить генерал-губернатора товарищу министра внутренних дел и командиру ОКЖ генерал-лейтенанту Павлу Григорьевичу Курлову. Решение было принято царём без ведома министра внутренних дел, который был просто поставлен перед фактом, что не мог не воспринять как личное оскорбление. Но если Столыпин не захотел устраивать демарш по этому поводу, то Трепов не был настолько сдержанным – он демонстративно подал в отставку, и премьеру пришлось, во избежание громкого скандала перед началом киевских торжеств, его успокаивать. В письме генерал-губернатору он неубедительно пытался оправдать высочайшее решение, неправильность которого для него самого была очевидна. По его словам, назначение Курлова ответственным за охрану в Киеве «вызвано исключительно объединением мер по охране драгоценной жизни Государя Императора, ввиду командирования с этой целью как чинов различных ведомств, так и чинов полиции из других городов».

Впрочем, в письме к Курлову Столыпин весьма прозрачно намекнул, что думает по поводу царского решения, явно пролоббированного шефом жандармов: «Киевский генерал-губернатор сообщил мне, что считает оскорбительным для себя то, что высший надзор и наблюдение за охраной государя отняты у него и переданы Вам. В этом он усматривает признание его негодным для того поста, который он занимает».

Остается открытым вопрос – с какой целью Курлов за спиной министра добился решения о передаче в своё подчинение охраны во время киевских торжеств? Наиболее простой ответ – меркантильные и карьерные соображения. Стало традицией, что каждый раз ответственные за организацию охраны во время царских поездок оказывались щедро награждёнными деньгами и ценными подарками, а также нередко повышались в звании. Кроме того, в распоряжении ответственного за организацию системы охраны имелись большие средства (на охрану в Киеве было выделено 300 тысяч рублей), контроль за расходованием которых был не слишком строгим. Отнюдь не отрицая данного очевидного мотива, следует всё же задаться вопросом – был ли он единственным? Не было ли у Курлова еще и другого – получения абсолютной бесконтрольности действий, без которой невозможно было достигнуть некую поставленную им или ему цель?

Подчинёнными шефа жандармов по охране киевских торжеств стали три должностных лица из числа охранного ареопага – заведующий Охранной агентурой (личная охрана царской семьи) полковник ОКЖ Александр Иванович Спиридович, чиновник особых поручений при министре внутренних дел, исполняющий обязанности вице-директора Департамента полиции статский советник Митрофан Николаевич Веригин и начальник Киевского охранного отделения подполковник ОКЖ Николай Иванович Кулябко. Именно они сыграли ключевую роль в дальнейших событиях, и следует дать хотя бы краткие характеристики как этим видным представителям политического сыска, так и их руководителю.

51-летний шеф жандармов происходил из семьи потомственных военных – его дед дослужился от простого солдата до генерал-майора, а отец уже стал генералом от инфантерии. Сам же жандармский генерал последовательно служил в лейб-гвардии Конном полку, Корпусе пограничной стражи, военносудебном ведомстве, потом в Министерстве юстиции.

После перехода в МВД Курлов занимал должности курского вице-губернатора и минского губернатора, пережил два покушения эсеровских боевиков в отместку за энергичное подавление революционных выступлений. Правда, о покушении в Минске высказывались разные мнения. Охранное отделение получило агентурную информацию о готовящемся эсерами покушении на губернатора, но, чтобы не раскрывать своего осведомителя, решило не препятствовать террористическому акту, лишь приведя заранее бомбу в негодность. Трудно сказать, знал ли об этом Курлов. Наиболее вероятно, что он был в курсе.

Во всяком случае, обе стороны остались довольны – охранников наградили за предотвращение убийства губернатора, а Курлов показал свою отвагу и то, насколько опасаются революционеры верного слуги престола. Стоит заметить, что, возможно, его действия в Киеве были в определённой степени обусловлены минским опытом, являвшимся примером классической провокации.

Однако, как бы то ни было, личная храбрость Курлова и его решительность в подавлении революционных беспорядков (особо контрастная на фоне нерешительности большинства других губернаторов) не остались незамеченными.

В 1906 году Курлов назначается управляющим Киевской губернией. Назначение состоялось по высказанной императору просьбе генерал-губернатора генерала от инфантерии Владимира Алекандровича Сухомлинова, у которого произошёл конфликт с киевским губернатором генерал-майором Алексеем Порфирьевичем Веретенниковым. На этом посту Курлов также действовал весьма эффективно, не только жёстко пресекая действия революционеров, но и сумев получить доверие киевского общества.

К этому времени относится и знакомство Курлова с Кулябко. Начальник Киевского охранного отделения предотвратил покушение на него и генерал-губернатора, которое революционеры якобы планировали осуществить на благотворительном концерте. Курлов вспоминал о тех событиях следующее: «На концерте мое место было рядом с генерал-губернатором. Обернувшись назад, я увидел, что сзади нас сидит Кулябко около какой-то женщины, внешность которой плохо гармонировала с нарядной обстановкой концерта. В антракте начальник охранного отделения не отходил от этой женщины, любезно с нею разговаривая, а в конце Кулябко доложил мне, что всякая опасность устранена, и на мой вопрос, кто была сидящая рядом с ним женщина, ответил, что это одна из его секретных сотрудниц, которая доставила ему сведения о готовящемся покушении, наблюдала в зале за возможным появлением злоумышленника и, наконец, на подъезде предупредила его, что охрана генерал-губернатора и меня сильна и, следовательно, надо отказаться от выполнения намеченного плана».