В октябре тысяча девятьсот двадцать четвертого года Хаас с помощью хирурга Мартина ван Хултена провел первый в истории гемодиализ у человека. Это был пробный, не полный гемодиализ, который продолжался четверть часа. Процедура прошла хорошо. В феврале следующего года Хаас провел полноценный диализ ребенку с хронической почечной недостаточностью. В качестве противосвертывающего средства Хаас, подобно Абелю, использовал гирудин, которым был не очень-то и доволен. Из-за плохой переносимости гирудина процедуру гемодиализа нельзя было проводить дольше одного часа, а за это время аппарат Хааса не мог очистить всю кровь пациента, поскольку в нем была установлена довольно примитивная и не очень большая мембрана.

Хаас разработал свой собственный метод очистки гепарина и начал использовать его вместо гирудина. С гепарином он провел гемодиализ еще троим пациентам.

Все пациенты перенесли гемодиализ удовлетворительно, никто не умер во время процедуры. Аппарат Хааса довольно хорошо очищал кровь, пусть и не так хорошо, как современные искусственные почки, но результаты очистки позволяли обсуждать вопрос о внедрении аппарата в практику. В тысяча девятьсот двадцать седьмом году Хаас выступил с докладом о проделанной работе в Висбадене, на конгрессе немецких врачей…

Хотелось бы рассказать о лаврах, которыми увенчали Хааса коллеги, о громком триумфе, выпавшем на долю этого гениального изобретателя (именно что гениального, без какого-либо преувеличения), и о том, что в его честь был назван аппарат искусственной почки…

Но ничего подобного не было. Прослушав доклад Хааса, коллеги не восхитились, а вознегодовали. Вместо ожидаемых (и, надо сказать, вполне заслуженных) аплодисментов на Хааса обрушилась волна жесткой критики. Известный немецкий терапевт Франц Фольхард, считавшийся лучшим специалистом по заболеваниям почек в Германии, дошел до того, что назвал эксперименты Хааса «безнравственными и несовместимыми со званием врача». Вина Хааса, по мнению коллег, заключалась в том, что он подвергал опасности своих пациентов, не будучи в силах помочь им должным образом.

Какой абсурд! Да, искусственная почка Хааса не излечивала от хронической почечной недостаточности, а «всего лишь» выполняла работу по очистке крови, с которой не справлялись почки пациента. Но где сказано, что нельзя помогать больному, если не можешь вылечить основное заболевание?

Да, к сожалению, все пятеро больных, которым Хаас проводил гемодиализ, впоследствии умерли от самоотравления организма, поскольку искусственная почка не была еще внедрена в практику. Существовал всего лишь один экспериментальный образец аппарата, который требовал доработки, как и сам метод. Но с чего-то ведь нужно начинать, верно? Ни один аппарат не запускается в производство и ни один метод не внедряется в практику без тщательной предварительной проработки, особенно в такой сфере, как медицина.

Не хочется плохо думать о людях, да еще и о представителях такой уважаемой профессии, но из-за всей этой истории с травлей Хааса так и высовываются длинные уши зависти. Да — зависти. Коллеги позавидовали успехам Хааса и решили как следует ошельмовать его. И у них это получилось. Хаас погрузился в административную деятельность и преподавание. К гемодиализу он больше не возвращался, разве что наблюдал за тем, как развивается это направление.

Жаль, что так получилось, потому что Хаас практически вплотную подошел к практической реализации гемодиализа. Он создал аппарат с большой мембраной, сконструировал оригинальный насос для перекачки крови и первым начал применять гепарин.

После разгрома Хааса в исследованиях на тему гемодиализа возникла пауза, растянувшаяся примерно на десять лет. Однако появление целлофановых мембран для диализа дало толчок новым работам в этом направлении. В тысяча девятьсот тридцать седьмом году ученик Джона Абеля Вильям Толхаймер создал аппарат искусственной почки с целлофановой мембраной, правда, предназначался этот аппарат для собак. Толхаймер не собирался разрабатывать человеческую искусственную почку, он всего лишь хотел узнать, подходят ли для гемодиализа целлофановые мембраны. Оказалось, что прекрасно подходят.

В годы Второй мировой войны голландский врач Виллем Кольф усовершенствовал аппарат, разработанный Георгом Хаасом. Кольф намотал мембрану, имевшую форму трубки, на барабан, отчего мембрана с большой поверхностью стала компактной. Нижняя часть горизонтально расположенного барабана опускалась в диализирующий раствор, барабан вращался вокруг своей оси.

Почечная недостаточность может быть хронической, а может развиться остро, например — в результате отложения в почках кристаллов при лечении сульфаниламидными противомикробными препаратами или при сепсисе. Хаас не думал о применении искусственной почки при острой почечной недостаточности. Точнее, он просто не успел об этом подумать, ведь работа его была прервана на середине. А Кольф преимущественно применял искусственную почку именно для лечения острой почечной недостаточности и доказал ее эффективность при этом состоянии. Справедливости ради нужно заметить, что сначала Кольфа преследовали неудачи. Из пятнадцати пациентов, которым он проводил гемодиализ, выжил только один, причем такой, который мог бы выжить и без искусственной очистки крови. Но Кольф не сдавался, а продолжал работать. И в сентябре тысяча сорок пятого года его старания были вознаграждены — искусственная почка спасла жизнь шестидесятисемилетней женщине с острой почечной недостаточностью. Случай был тяжелым, и без искусственной очистки крови эта пациентка непременно бы умерла. Получив в руки такой козырь, Кольф сделал сообщение о своей работе. Теперь он уже мог со всей уверенностью утверждать, что искусственная почка — очень нужный врачам аппарат. В следующем году Кольф опубликовал работу под названием «Новые пути лечения уремии», в которой подробно рассказывалось о гемодиализе. По сути то было руководство по гемодиализу, учебник для врачей.

Историки не оперируют словами «если бы…», но здесь можно сделать исключение. Если бы коллеги восприняли сообщение Георга Хааса позитивно, внедрение гемодиализа в клиническую практику произошло бы лет на пятнадцать раньше.

Первые же попытки проведения регулярного гемодиализа пациентам с хронической почечной недостаточностью, выявили одну крупную проблему. При хронической почечной недостаточности очистку крови надо проводить очень часто, в среднем один раз в три дня. Частые прокалывания кровеносных сосудов приводят к их рубцовым изменениям. Сосуды сужаются и становятся непригодными для медицинских целей. Врачам требовался надежный и безопасный сосудистый доступ, позволяющий избежать постоянного травмирования кровеносных сосудов. Такой доступ появился лишь в конце пятидесятых годов ХХ века, когда появились мягкие, практически не травмирующие стенки сосудов катетеры из тефлона, мягкого, но прочного полимерного материала. А впоследствии для гемодиализа стали создавать артериовенозную фистулу — прямое соединение артерии с веной, позволяющее за короткий срок переливать большие количества крови[158]. Эта фистула была названа «фистулой Чимино» в честь изобретшего ее американского врача Джеймса Чимино, которому помогли сделать это изобретение двое коллег — Майкл Брешиа и Кеннет Аппель. Чимино, руководивший отделением диализа в одной из нью-йоркских больниц, в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году представил фистулу коллегам на съезде Американского общества искусственных внутренних органов, но внимания к себе она тогда не привлекла. Чимино понадобилось приложить немало сил для того, чтобы врачебное сообщество по достоинству оценило его изобретение. Причиной такого равнодушия было непонимание. Тем, кто не занимался гемодиализом, важность изобретения была непонятна. «Какие-то чудаки зачем-то решили соединить вену с артерией, делать им больше нечего», думали члены общества.