Следующие два года жизни Якова были по видимости спокойными. Он участвовал в заседаниях Тайного совета, активно влиял на внутреннюю и внешнюю политику королевства, опять возглавил военно-морской флот. Взрослели его дочери. Мария и ее младшая сестра Анна, которым скоро предстояло сыграть немалую роль в истории Британского королевства, имели склонность к особам своего пола. Одно время Мария была неравнодушна к красавице Фрэнсис Эпсли и писала ей романтические письма, начинавшиеся со слов «Мой дорогой муж». Анна же не только любила карты, хорошую еду и быструю езду, но и испытывала восторженную привязанность к супруге Джона Черчилля Саре.

Но к радости англичан, для Анны нашелся протестантский муж, принц Георг Датский, полный тридцатилетний блондин и любитель хорошо поесть и выпить. Пара вступила в брак в июне 1683 года. Казалось, это удачный союз. Одним из его следствий стала необходимость создать для принцессы Датской ее собственное окружение. Анна нуждалась в старшей фрейлине; ею стала Сара Черчилль, которая с тех пор идентифицировала свою фортуну с положением своей госпожи. Ее содержание было невелико — 200 фунтов в год, но это ничего не значило по сравнению с открывавшимися возможностями.

Всем было известно, что герцог Йоркский во многом полагается на Джона Черчилля. Так что взгляды при дворе и за его пределами все чаще стали обращаться на чету Черчилль, хотя в многочисленных кофейнях Лондона говорили о ней в несколько ином тоне. Приближенные католического наследника престола не были популярны ни в народе, ни в среде оппозиции.

6 февраля 1685 года Карл II скончался, и герцог Йоркский взошел на престол под именем Якова II Английского и Якова VII Шотландского. Что можно было от него ожидать, в чем новый король был похож и чем отличался от своего брата?

В общем, они не были близки и тесно не общались. Противники Якова настраивали Карла против него, утверждая, что брат-католик возглавляет оппозицию против короля и даже замышляет заговор. Главным недоброжелателем Якова при дворе был герцог Бекингем, острый язык которого нередко приводил герцога Йоркского в замешательство. Тем не менее братья были лояльны друг к другу. Яков никогда не поддерживал тех, кто выступал против Карла. А Карл, будучи глубоко разочарован переходом Якова в католицизм и жаловавшийся на проблемы, которые это породило, отказался исключить Якова из престолонаследия. Оба брата ценили семейные связи.

Тогда как Карл тратил деньги без счета на роскошную придворную жизнь, Яков жил по средствам и всегда оплачивал свои чеки. Скрупулезный администратор, он, если того требовала ситуация, вникал в мельчайшие детали. Карла невозможно было вообразить проповедником, а Яков делал это охотно, будучи чувствительным и набожным. Утвердившись в своих собственных убеждениях о преимуществах религии, которую он избрал, и обязанностях короны, Яков не терпел иных аргументов. Шотландскому теологу, историку и епископу Солсбери Гилберту Бернету он как-то заметил, что тот может быть умнее его, но он никогда не изменит своего мнения. «Мы не можем от всего сердца не желать, что было бы прекрасно, если бы все люди в наших владениях исповедовали католическую веру», — говорил он, не желая принимать во внимание антикатолические настроения англичан и видя в них исключительно происки протестантских священников. Если бы люди поняли католическую веру, как он ее понимал, они бы увидели, что это единственная истинная религия. Следовательно, ему нельзя было проявлять слабость в вопросах религии, ибо это, как он полагал, может породить еще большую оппозицию.

Можно сказать, что Яков был в каком-то смысле воспитан маршалом Тюренном; он воспринимал власть и послушание в том духе, что офицеры слушаются генералов, а солдаты — офицеров. Он мыслил проще, чем его отец и брат, перенеся военное мышление в правление и политику. По сути, жизнь для него представлялась в полярных противоположностях — добра и зла, права и бесправия, послушания и непослушания. Король должен командовать, подданные — слушаться. Король должен руководствоваться своим сознанием, законом и советниками. Он был настолько убежден в своих правах, что не терпел никакой критики.[261]

Однако, как и Карл, Яков не мог обуздать свое либидо, хотя по восшествии на трон, по словам одного из современников, поставил себе цель «соблюсти все формальности и сохранить все приличия». Был издан указ, запрещавший придворным появляться нетрезвыми в присутствии королевы. Кетрин Седли услышала от своего коронованного любовника, что «он решил вести новую жизнь и не желает ее больше видеть». В качестве компенсации она получила титул графини Дорчестерской и 5000 фунтов ежегодного дохода. Это так раздосадовало Марию Моденскую, что та два дня отказывалась от еды и питья, заявив: «Вы сделали ее графиней, и что вам мешает сделать ее королевой?» Кетрин было приказано жить во Фландрии, но она отказалась ехать туда под тем предлогом, что там у нее много недоброжелателей. Она отправилась в Ирландию, но, найдя Дублин «нетерпимым», а ирландцев «меланхоликами», тихо возвратилась в Лондон. Яков поселил ее в доме на Сент-Джеймс-сквер и время от времени тайно посещал. От Кетрин у него родилась дочь, тоже Кетрин, в первом браке — маркиза, а во втором — герцогиня.[262]

Помня о билле «Об исключении…» и «Ржаном заговоре», поначалу новый король действовал осторожно, стараясь рассеять подозрения в склонности к деспотическому правлению. «Я часто рисковал жизнью, защищая свой народ, и пойду на все, чтобы сохранить в неприкосновенности его права и свободы», — говорилось в его первом воззвании. Он, Яков, сохранит систему управления государством и церковью, установленную законом, будет оберегать права и обязанности короны и не нарушит прав собственности. Однако уже во второе воскресенье после восшествия на трон Яков открыто посетил мессу в своей часовне. Несший перед ним символы верховной власти герцог Норфолк остановился у двери, и король заметил: «Милорд, ваш отец пошел бы дальше». Герцог не растерялся и сказал: «Отец Вашего Величества не зашел бы так далеко». Эта публичная демонстрация приверженности католической вере вызвала беспокойство англиканского духовенства.[263]

Ему было уже 52 года, он боялся не успеть и, возможно, поэтому спешил в реализации своих планов. Процедуру коронации новый монарх желал пройти как можно скорее и был коронован в Вестминстерском аббатстве 23 апреля 1685 года. В большинстве состоящий из тори парламент, собравшийся в мае того же года, получил название «лояльного парламента», и Яков даже бросил фразу, что он простил бы многих бывших оппозиционеров-«эксклюзионистов» (так называли тех, кто выступали за билль «Об исключении…»), если бы те согласились с его правлением. И действительно, создавая опору своей власти, он доверил ряд государственных постов вигам, среди которых был юрист Уильям Уильямс, бывший главный советник графа Шефтсбери и одно из главных действующих лиц в парламенте 1680 года. Главным проводником его политики в Англии стал Роберт Спенсер, граф Сандерленд, бывший эксклюзионист, лишенный поста государственного секретаря в 1681 году. Он вновь занял его при Якове и, более того, был назначен лорд-президентом Тайного совета вместо лорда Галифакса. Впрочем, последний продолжал оставаться одним из главных лиц в совете. Получил повышение граф Рочестер, под контроль которого была передана казна.