Тристан смутился:

– Что ж, я... не совсем уверен, что это действительно так, но рад, что ты веришь в это... И еще мне кажется, мама была бы довольна, что мы именно так распорядились ее наследством.

Дейрдре снова заглянула Тристану в глаза и погладила его рукой по щеке.

– Теперь ты понимаешь: в том, что случилось, нет твоей вины. Твоя мать никогда бы не стала тебя в этом обвинять.

Он поцеловал ее ладонь.

– Не знаю, Дейрдре. Я пытаюсь думать именно так, но это непросто.

Дейрдре коснулась его губ пальцами:

– Дорогой, если бы ты отказался в тот день ехать в Тотхилл-Филдз, скорее всего трагедия все равно бы произошла. Ведь твоя мать была не из тех, кто легко отказывается от своих убеждений. А Барнаби Флинт заметил ее с того самого дня, когда она впервые появилась в трущобах. Следовательно, рано или поздно он выследил бы ее. Это было лишь делом времени, как это ни грустно.

– Возможно, я когда-нибудь перестану испытывать это ужасное чувство вины. Сейчас я ощущаю некоторое облегчение от сознания того, что убийца моей матери наказан, а Эмили снова вернулась ко мне, и я смогу теперь позаботиться о ней так, как и полагается брату. – Он взглянул на Дейрдре, и его глаза потеплели. – И ты будешь рядом. Всегда. Может быть, я смогу снова поверить в себя, в то, что достоин любви и доверия.

Тристан крепко обнял Дейрдре.

– Ты достоин и любви, и доверия. Никогда не сомневайся в этом.

– Я стал другим только благодаря тебе. Ты перевернула всю мою жизнь... – Он прикоснулся щекой к ее волосам. – Ты лучшее, что случилось со мной. Кто бы мог подумать, что вся эта история закончится так! Ты навсегда похитила мое сердце.

Дейрдре вдруг тихонько рассмеялась:

– Это неудивительно, милорд. Ведь вам случилось полюбить воришку.