Для чего иначе существует свобода?

3

— Народ ждет от нас решительной победы, а фронт между тем все ближе подкатывается к Смоленску. — Сталин старательно набивал трубку. Голос с легким акцентом звучал довольно спокойно, и лишь очень близко знавшие правителя люди сумели бы уловить тщательно скрывавшееся раздражение. — Разворачиваются дивизии, призвана масса людей, только фронт почему-то этого не видит. Как это можно назвать, Антон Иванович? Мне рекомендовали вас как боевого генерала, одного из лучших в прошлой войне.

— Почему же не видит? Мы уже задействовали шесть новых соединений. Еще три дивизии находятся во второй линии в готовности поддержать первую в любой момент, — спокойно отозвался немолодой лысый генерал. — Но, разумеется, в масштабе фронта решающего значения их ввод иметь не мог. Тем более одновременно состоялся вывод части потрепанных бригад на переформирование, а три бригады мы потеряли в окружении. И один корпус в составе двух дивизий мы сейчас срочно перебрасываем на Украину, чтобы показать нашим союзникам: они не одиноки и получат от нас всю необходимую помощь.

Он не снимал с себя вину, хотя буквально на днях занял должность начальника штаба и не имел отношения к случившейся трагедии. Напротив, старательно делал все, чтобы нейтрализовать последствия прорыва. Только реально ли мгновенно исправить накопившиеся за долгие годы ошибки и просчеты? Просто в курс творящегося войти и то сколько времени надо. Однако генерал был профессионалом, далеко не самым худшим в прошлой войне, и основное уловил мгновенно, даже успел наметить ряд дел, которые сразу стал претворять в жизнь.

— Мало, — отрезал Сталин. — Раз враг успешно продолжает наступать, то мало. Надо остановить поляков, нанести им удар, разгромить… Не кидать наши новые части поодиночке и не латать тришкин кафтан, а всей мощью обрушиться на агрессора.

— Мы как раз занимаемся подготовкой удара. Но если нанести его сырыми частями, гарантировать успех нельзя. Нам требуется еще какое-то время, хотя бы две-три недели. Но если у вас возникли сомнения в моей компетенции, я готов подать рапорт об уходе с занимаемого поста, — твердо ответил генерал.

— Никто вас не гонит, Антон Иванович. — Сталин встал и прошелся по кабинету. — Однако народ вправе спросить у нас: все ли мы делаем для защиты Отечества?

О свободе и завоеваниях революции президент не помянул. Собравшиеся генералы и офицеры оценили высказывание. Они-то защищали Родину.

— Победы приходят не сразу. Они требуют тщательной подготовки. Самое лучшее в данный момент — под прикрытием ведущих бой частей собраться с силами, а затем нанести противнику полное поражение.

Генерал сам по матери принадлежал к полякам, но он был и оставался русским офицером.

— Может, в том есть определенный резон… Кстати, как идут у нас переговоры с Литвой?

— Своим чередом, — поднялся какой-то незнакомый Кротову полковник. — Но они готовы предоставить нам свою территорию для флангового удара и даже оказать посильное военное содействие в обмен на Вильнюсский край. Как вы им и предложили. Там прекрасно понимают: другого способа вернуть захваченные поляками земли не будет. Остались кое-какие мелочи, которые мы должны решить буквально на днях. Однако Жукаускас, литовский командующий, уже привлечен к разработке плана и поддерживает его весьма активно.

Подобный поворот был Кротову внове. Все-таки он давно не был в Москве и был не в курсе всех меняющихся планов. Однако действенность еще одного военного союза полковник оценил сразу. Армия Литвы была невелика, сколько помнилось, не то девять, не то десять полков, но если подкрепить их несколькими русскими дивизиями, да с учетом того, что Пилсудский не ждет удара с этой стороны…

Расклад получался очень даже интересным. Вплоть до рейда по территории Польши, а то и движения к вражеской столице. Почему он не в строю? Получить бы полк в соответствии с воинским званием, лучше всего — кавалерийский, да тряхнуть стариной. Хочется ведь настоящего дела. Даже когда твое нынешнее необходимо и сейчас ты в курсе того, чего элементарно не может знать обычный офицер или генерал.

— На днях — это сколько?

— Думаю, послезавтра мы сможем официально подписать все договоры.

— Хорошо. А вам сколько надо для подготовки операции, Антон Иванович?

— В идеале — две недели. Трагедия Самсонова некогда заключалась именно в спешке, с которой армия была двинута вперед.

— Но на каких тогда рубежах?

— Западнее Смоленска. Тут получается интересная комбинация. — Генерал встал, шагнул к висящей на стене карте и взял указку. — Фронт, как видите, сильно прогнут как раз в направлении города. По нашим оценкам, с учетом рельефа и некоторых подкреплений, которые вольются непосредственно в боевую линию, противник сумеет продвинуться примерно сюда. Что даст нам возможность двумя встречными ударами отсечь наступающую группировку, окружить ее, двумя корпусами парировать попытки противника к деблокации. Одновременно ударом из Литвы мы достигнем территории непосредственно Польши, а формируемая в данный момент Шестая армия поможет украинской движением на Львов. Таким образом появится возможность нанести противнику полное поражение и закончить войну убедительной победой где-то через месяца полтора-два после начала операции. Это — если не ставить целью завоевание Польской республики, как таковой.

— Нет, Польша нам не нужна, — Сталин тоже подошел к карте и стал пристально разглядывать линии предполагаемых ударов. — От нее хлопот выше головы, а толку никакого. Но исконно русские земли мы у них отберем. Наша главная задача — передать нашим детям Россию в ее исторических границах. Иначе потомки осудят нас и будут в том совершенно правы…

4

Новые люди к власти не пришли, а вот представители нынешних структур к Писаревской заявились.

— Гражданка Писаревская Дина Борисовна?

Их было четверо, один в штатском и трое в форме сотрудников Комитета. Визит не предвещал ничего хорошего. Всякие ходили слухи в последнее время. В том числе и о тысячах арестованных лиц по обвинению в шпионаже в пользу противника и в попытке дестабилизации положения. Говорили о закрытых тайных судах и — одновременно — о готовящихся публичных процессах. Что из слухов являлось правдой, понять было невозможно, однако сами аресты совершались наяву, и никаких сомнений в том не было.

— Да.

— Вот ордер на обыск. — Мужчина в штатском предъявил соответствующую бумагу и повернулся к своим людям: — Миша, пригласи понятых.

— Простите, в чем меня обвиняют? — Стало очень неприятно, однако девушка постаралась сохранить лицо.

— В антигосударственной и контрреволюционной деятельности, в работе на враждебные государства и в попытке переворота. Достаточно? — Мужчина без приглашения сел у стола, извлек папиросу и демонстративно закурил.

Никакие разрешения и формальности его явно не заботили. Он являлся представителем власти и не считал нужным оказывать разоблаченной шпионке хотя бы толику уважения.