Фагоры-рабы в Матрассильском дворце были столь же обычны, как и фагоры-солдаты. Так, часть фагоров-рабов, использовавшихся в качестве каменотесов (на что двурогие, обладающие огромной физической силой и равнодушным упорством, отлично годились), участвуя в работах по восстановлению дворца и его крепостной стены, тайно устраивали в нем проходы с ложным полом или потолком, которые их племя использовало для своих особых надобностей.

Через некоторое время, очнувшись, Билли сразу же обнаружил две вещи: во-первых, его куда-то несут, а во вторых, он парализован и не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Мохнатые носильщики спускали его по ступенькам спиральной лестницы, винтом впивающейся в глубину земли и, казалось, бесконечной. Сам Билли висел на руках фагоров, прижимаясь лицом к волосатой спине двурогой дамы, и при каждом шаге бессильно бился о ее мощно ходящие лопатки.

Пройдя насквозь весь камень, на уровне земли фагоры сделали передышку. Откуда-то снаружи тянуло сыростью. Где-то в стороне, там, куда Билли не мог взглянуть, смолисто трещал факел. Скрипнули петли. Анципиталы уложили Билли на открытую опускную дверь-помост. Сходящий с ума от страха Билли испугался еще больше, уже не надеясь на избавление.

На мгновение появившийся справа в его поле зрения факел тут же заслонила косматая голова. Он находился где-то под землей, и трехпалые руки беспрестанно мяли и ощупывали его. Малиновые и красные зрачки горели во мраке. Густой запах и шарканье ног окружали Билли. Опускную дверь закрыли, и эхо металлического лязга прокатилось по подземелью.

И снова все заслонила огромная мохнатая спина. Еще одна дверь, опять ожидание, снова ступени, снова сводящий с ума шепот. На время Билли словно бы лишился чувств, хотя и не переставал сознавать, что спуск продолжается, что этому нет конца.

Через неопределенный отрезок времени его вдруг поставили на ноги и повели, словно пьяного. Он уже догадался, что с ним случилось, - в еду ему подсыпали какое-то зелье. Голова Билли моталась из стороны в сторону, и, ловя колеблющееся отображение окружающего, он разобрал, что очутился в большом подземном зале, под самым потолком, на широком деревянном помосте, устроенном вдоль стен по периметру. Тут и там с перил помоста в зал свешивались флаги. Внизу, на полу, находились какие-то люди в длинных одеждах до пят и, кажется, босые. Довольно скоро Билли вспомнил специальное название, существующее для таких людей: монахи. Монахи восседали за длинными столами и пировали, а фагоры в таких же длинных одеждах прислуживали им за трапезой. К Билли вернулась память, он вспомнил монастырь у подножия холма, около которого покупал свою лепешку. Тайными путями его пронесли через дворец ЯндолАнганола в святилище.

Ходьба несколько отрезвила его. С ним по-прежнему было двое фагоров, но Лекс куда-то делся: оба двурогих оказались гиллотами. Лекс, по всей вероятности, вернулся на свой пост в покои мирно спящего советника. Билли закричал, пытаясь привлечь внимание монахов за столами, но его слабый голос утонул в гомоне трапезников. Вскорости он и его провожатые снова нырнули во тьму.

Опять потянулась череда тоннелей. Билли попытался воспротивиться, но бороться с гиллотами было все равно что дробить кулаком гранит. По камню стены, мимо которой он брел, вился бесконечный каменный узор. Он предпринял попытку зацепиться пальцами за каменные извивы, но его оттащили прочь.

Вперед. И снова вниз.

Полная тьма, запах реки и нерожденных существ.

– Пожалуйста, отпустите меня, - его первые связные слова.

Врата перед ним растворились.

Он очутился в другом мире, в подземном королевстве фагоров. Сам воздух здесь был другим, не тем, что на поверхности, звуки и запахи казались чуждыми. Где-то плескалась вода. Пропорции сооружений изменились: проходы расширились, стали выше и зияли словно пещеры. Дорога пошла ровная и даже начала забирать вверх. Впечатление было такое, словно Билли вели в пасть мертвого чудовища.

На Аверне Билли никогда и вообразить не мог ничего подобного тому, что происходило с ним теперь. Несколько раз его подводили к скопищам фагоров, словно для того, чтобы специально продемонстрировать - двурогие лезли к нему своими коровьими харями. В конце концов его оставили в покое - отпустили, поставив перед несколькими сидящими анципиталами, сталлунами и гиллотами, - Советом. В нишах вдоль стен были выставлены племенные тотемы, древние фагоры, погружающиеся все глубже и глубже к предкам; самый древний тотем напоминал маленькую черную куклу, почти полностью затянутую кератином. Возглавлял совет молодой кзаххн, Гххт-Йронц Зарл.

Гххт-Йронц Зарл был всего лишь креахтом. В густой белой шерсти на его плечах еще виднелись пурпурные пряди. Острые длинные рога кзаххна украшал спиральный рисунок, и свою широколобую голову он по большей части держал набыченной, что придавало ему весьма драчливый вид. На самом деле причина была в том, что молодой глава совета боялся задеть своими длинными рогами низкий потолок зала и повредить их великолепные острия.

Что касается самого зала, то потолок его был высечен грубо и не отделан, а стены представляли собой приблизительный круг. По сути зал служил аудиторией - если только подобный термин вообще применим к помещению для собрания нечеловеков - и должен был повторять форму колеса. Глава совета, Гххт-Йронц Зарл, выпятив грудь, стоял на самой ступице этого колеса.

Места для слушателей расходились от ступицы подобно спицам. Большая часть пола была разделена на места минимально необходимой для стояния величины - стойла. Там, застыв в молчаливой неподвижности и едва поводя время от времени ухом или носом, стояли члены совета. У каждого стойла имелась поилка и висел вмурованный в камень кусок цепи. Желоба для мочи и воды тянулись от стойл, образуя стоки по периметру колеса.

Казалось, туман сумел пробраться даже сюда, или, может быть, виной тому было тяжкое дыхание двурогих и синие отсветы факелов. Выхватывая из окружающего что удавалось, пока грубые руки мяли и ощупывали его, Билли заметил рампы, уходящие вверх и негостеприимно спускающиеся куда-то в недра земли.

Неожиданная догадка поразила его: здесь, в этих пещерах, фагоры намеревались пережидать жару; через некоторое время, когда грянут холода Великой Зимы, место двурогих займут люди, спасающиеся от воцарившейся на поверхности стужи. Тем временем в наружном мире будут властвовать фагоры.

Председательствующий призвал к порядку и начал допрос. Уже после нескольких фраз Гххт-Йронц не осталось никаких сомнений в том, что Лекс, тщательно прислушивающийся и запомнивший кое-что из разговора советника короля с Билли, донес до своего скрытого предводителя некоторые подробности этой беседы.

Рядом с кзаххном сидела обычная женщина, средних лет, в бесформенной одежде; ее обязанностью было переводить речь кзаххна с родного на алонецкий. Вопросы по преимуществу касались прибытия Билли с Фреира - об Аверне фагоры ничего не знали. Если Билли и суждено было откуда-то прибыть, то, по мнению фагоров, только с Фреира и ниоткуда больше, ибо оттуда исходило все зло.

Смысл вопросов, которые задавали ему двурогие, доходил до него с трудом, а двурогие с трудом понимали его ответы. Он испытывал в общении с придворным советником некоторые трудности; здесь же культурные различия были несравненно более существенными - можно было бы сказать, непреодолимыми, если бы время от времени Билли все же не удавалось донести до сознания анципиталов суть сказанного им. К примеру, эти, словно вышедшие из кошмарных снов, создания без сомнения приняли тот факт, что теперешняя изнурительная жара на Гелликонии спадет примерно через три человеческих жизни и на смену ей придет длительный климатический сдвиг в сторону зимы и холодов.