Когда речи наконец закончились, явилась целая армия прислуги и принялась расчищать центр зала для танцев. Уилл наклонился ко мне:

— Мэри напомнила, что чуть дальше по дороге есть прекрасный отель. Позвоните и узнайте, остались ли у них места.

— Что?

Мэри протянула мне салфетку с названием и телефонным номером гостиницы.

— Все в порядке, Кларк, — тихо сказал Уилл, чтобы Мэри не слышала. — Я заплачу. Позвоните, чтобы больше не переживать из-за каждого бокала. Возьмите мою кредитную карту из сумки. У вас, наверное, спросят номер.

Я взяла карточку, достала свой мобильный телефон и отошла в дальний угол сада. В гостинице ответили, что у них есть два свободных номера — одиночный и двойной на первом этаже. Да, он подходит для инвалидов. «Прекрасно», — сказала я и чуть не вскрикнула, когда мне озвучили цену. Я продиктовала номер кредитной карты Уилла. Меня слегка подташнивало, пока я называла цифры.

— Ну что? — спросил он, когда я вернулась.

— Я забронировала, но… — Я рассказала ему, во сколько обошлись два номера.

— Ничего страшного, — ответил Уилл. — Теперь позвоните своему парню, предупредите, что не придете ночевать, и выпейте еще бокал. Нет, шесть. Я буду безмерно счастлив, если вы надеретесь за счет отца Алисии.

Я так и поступила.

В тот вечер что-то случилось. Свет притушили, так что наш маленький столик стал меньше бросаться в глаза, удушливый запах цветов смягчился благодаря вечернему ветерку, а музыка, вино и танцы означали, что мы начали наслаждаться жизнью там, где меньше всего ожидали. Я никогда еще не видела Уилла таким расслабленным. Зажатый между мной и Мэри, он болтал и улыбался ей, и в его мимолетном счастье было что-то отпугивавшее людей, которые иначе косились бы на него с неприязнью или жалостью. Он заставил меня снять шаль и сесть прямо. Я сняла с него пиджак и ослабила галстук, и мы оба старались не хихикать при виде танцующих. Вы даже не представляете, насколько мне полегчало, когда я увидела, как танцуют сливки общества. Мужчины словно корчились на электрическом стуле, а женщины аккуратно тыкали пальчиками вверх и выглядели ужасно смущенными, даже когда кружились.

Мэри Ролинсон несколько раз пробормотала: «О боже». Она поглядывала на меня. Ее речь становилась все пикантнее с каждым бокалом.

— Не хотите показать, на что вы способны, Луиза?

— О господи, нет.

— Похвально. На дискотеке в сельском клубе и то лучше танцуют.

В девять я получила эсэмэску от Натана.

Все в порядке?

Да. Просто замечательно. Уилл наслаждается жизнью.

Так и было. Я смотрела, как он хохочет над шуткой Мэри, и мне непривычно теснило грудь. Я увидела, что все возможно. Он может быть счастлив в окружении правильных людей, если ему позволят быть Уиллом, а не мужчиной в инвалидной коляске, списком симптомов, объектом жалости.

В десять начались медленные танцы. Мы полюбовались, как Руперт под вежливые аплодисменты зрителей кружит Алисию по танцполу. Ее волосы начали терять объем, и она повисла у мужа на шее, как будто нуждалась в поддержке. Руперт обхватил ее за талию. Мне было немного жаль ее, такую красивую и богатую. Наверное, она не поймет, что потеряла, пока не станет слишком поздно.

На середине песни в зал вышли другие пары, частично загородив новобрачных, и я увлеклась рассуждениями Мэри о пособиях по уходу за инвалидами, пока внезапно не подняла глаза и не увидела прямо перед нами супермодель в белом шелковом платье. Сердце подскочило к горлу.

Алисия кивком поздоровалась с Мэри и чуть наклонилась, чтобы Уилл услышал ее сквозь музыку. Ее лицо было немного напряжено, как будто она собиралась с духом, прежде чем подойти.

— Спасибо, что пришел, Уилл. Правда. — Она покосилась на меня, но промолчала.

— Пожалуйста, — спокойно ответил Уилл. — Чудесно выглядишь, Алисия. Замечательный день.

На ее лице мелькнуло удивление. А затем тень грусти.

— Правда? Ты правда так думаешь? Мне кажется… в смысле, я столько хочу сказать…

— Правда, — подтвердил Уилл. — Не надо ничего говорить. Ты помнишь Луизу?

— Помню.

Повисло краткое молчание.

Я видела, как Руперт болтается неподалеку, с подозрением поглядывая на нас. Алисия обернулась на него и помахала рукой.

— Что ж, в любом случае спасибо, Уилл. Ты просто молодец, что пришел. И спасибо за…

— Зеркало.

— Конечно. Замечательное зеркало. — Она встала и вернулась к мужу, который потащил ее прочь, схватив за руку.

Мы смотрели, как они пересекают танцпол.

— Вы не покупали ей зеркало.

— Я в курсе.

Новобрачные продолжали о чем-то говорить. Руперт то и дело косился на нас. Казалось, он не мог поверить, что Уилл ведет себя очень мило. Кстати, я тоже не могла.

— Это… вас огорчило? — спросила я.

Он отвернулся от них.

— Нет, — улыбнулся мне Уилл.

От алкоголя его улыбка стала немного кривой, а взгляд был одновременно грустным и задумчивым.

А затем, когда танцпол опустел перед следующим танцем, я услышала собственный голос:

— Что вы сказали, Уилл? Хотите закружить меня в танце?

— Что?

— Давайте. Пусть этим засранцам будет о чем поговорить.

— Отлично! — Мэри подняла бокал. — Просто великолепно.

— Давайте. Пока музыка медленная. Вряд ли у вас получится прыгать в этой штуке.

Я не оставила Уиллу выбора. Осторожно села ему на колени и обхватила за шею, чтобы не упасть. Он с минуту смотрел мне в глаза, как будто прикидывал, можно ли мне отказать. Затем, ко всеобщему изумлению, выехал на танцпол и принялся ездить маленькими кругами под блестками зеркальных шаров.

Я испытывала острое смущение, и меня распирало от смеха. Я сидела под углом, и в результате мое платье задралось до середины бедер.

— Оставьте платье в покое, — прошептал он мне на ухо.

— Это…

— Ну же, Кларк. Не подведите меня.

Я закрыла глаза, обхватила его за шею и прижалась щекой к щеке, вдыхая цитрусовый запах лосьона после бритья. Уилл негромко напевал под музыку.

— Ну что, все шокированы? — спросил он.

Я приоткрыла один глаз и вгляделась сквозь полумрак.

Кое-кто ободряюще улыбался, но большинство, похоже, не знало, как реагировать. Мэри отсалютовала мне бокалом. А затем я увидела, как Алисия смотрит на нас с кислой миной. Поймав мой взгляд, она отвернулась и что-то пробормотала Руперту. Он покачал головой, как будто мы нарушали приличия.