Трое старшин Барселоны, граф Террановы и еще некоторые представители власти взошли на небольшой корабль, который доставил их на королевскую галеру. Арнау слышал, как его товарищи по общине одобряли эту идею: «Нельзя давать Мальорке время на вооружение», — говорили они.

Разговоры длились несколько часов. Люди, стоявшие на берегу, с нетерпением ожидали решения короля. В конце концов мост так и не стали строить, но не потому, что армада уходила на завоевание Руссильона и Сардинии. Король решил, что не может продолжать кампанию при тех обстоятельствах, в которых он оказался. Во-первых, для продолжения войны не хватало денег; во-вторых, большая часть рыцарей потеряла своих лошадей во время морского перехода и теперь они должны были сойти на берег; в-третьих, нужно было довооружиться для покорения новых земель. В ответ на просьбу властей, которые надеялись получить несколько дней для того, чтобы подготовиться к празднеству в честь покорения Мальорки, монарх заявил, что ничего не будет праздновать, пока его земли не воссоединятся. Поэтому в тот день, 29 июня 1343 года, Педро IV высадился в Барселоне как простой моряк, спрыгнув с лодки в воду.

Арнау не находил себе покоя. Как ему сказать Марии, что он собирается вступить в войско? Угрозы Аледис сейчас не имели значения: чего она добьется, если публично расскажет о супружеской измене Арнау? Узнав, что он идет на войну, она вряд ли захочет вредить ему, да и себе самой. Арнау вспомнил Жоана и его мать. Если бы стало известно о прелюбодеянии Аледис, наверняка ее наказали бы точно так же… Но Мария… Как сказать об этом Марии?..

Однако Арнау не собирался отступать от своей цели. Он решил попрощаться с женой, когда она в очередной раз будет делать ему массаж спины. «Я ухожу на войну», — скажет он ей. Услышав одну лишь простую фразу: «Я ухожу на войну», она заплачет. В чем была вина Марии? Однажды он уже вознамерился сказать жене о своей затее, когда она подавала на стол, но ее нежный взгляд остановил его. «С тобой что-то случилось?» — спросила Мария. После этого он даже занялся с ней любовью и до сих пор помнил, как Мария ласкала его.

Тем временем Барселона превратилась в муравейник. Народ хотел, чтобы король отправился на завоевание Сардинии и Руссильона, но Педро IV медлил. Рыцари требовали от короля плату за своих солдат и возмещение убытков за погибших лошадей и снаряжение, которое пострадало во время перевозки на корабль, но королевская казна была пуста. Король вынужден был отпустить многих своих рыцарей, и те вернулись домой в свои земли. Так поступили Рамон де Англезола, Жоан де Арбореа, Альфонс де Ллориа, Гонзало Диэз де Аренос и многие другие знатные особы. Знать покидала каталонское войско!

Через какое-то время король созвал ополчение из граждан всей Каталонии, решив, что за него будут сражаться простые люди. По всему графству звонили колокола, и по приказу короля с кафедр церквей стали произносить пламенные речи, призывая свободных граждан вступить в войско. Отец Альберт говорил проникновенно, громко и убедительно, подкрепляя свои слова жестами. Как будет Педро защищать свое графство? А если король Мальорки, узнав, что знать покинула Педро, объединится с французами и нападет на Каталонию? Такое уже было! Отец Альберт кричал на весь приход Святой Марии: «Кто не помнит, кто не слышал рассказ о крестовом походе французов против каталонцев? На этот раз могут победить захватчики. Им это удастся, если позволить Хайме Мальоркскому вооружиться!»

Арнау смотрел на Святую Деву с младенцем на руках. Если бы, по крайней мере, у них с Марией был ребенок, тогда бы ничего этого не произошло. Аледис не была бы такой жестокой. Если бы у них был ребенок…

— Я дал обет Святой Деве, шепнул Арнау Марии, когда священник начал записывать добровольцев у главного алтаря. — Я пойду в королевскую армию, чтобы нам дали благословение и у нас родился ребенок.

Мария повернулась к нему и, прежде чем он отправился к алтарю, схватила его за руку и с силой сжала.

— Ты не смеешь! — закричала Аледис, когда он сообщил ей о своем решении. Арнау хотел заставить ее говорить тише, но она продолжала вопить: — Ты не смеешь бросать меня! Я расскажу всем…

— Ну и что из этого выйдет? — перебил он ее. — Я буду в армии. Ты только погубишь собственную жизнь.

Оба смотрели друг на друга, спрятавшись в кустарнике. От злости у Аледис задрожала нижняя губа.

Какая же она красивая! Арнау хотел вытереть слезы, которые текли по щекам любовницы, но сдержался.

— Прощай, Аледис!

— Ты не смеешь бросать меня, — всхлипнула она.

Арнау повернулся к ней. Она стояла на коленях, обхватив голову руками, и раскачивалась. Молчание заставило ее поднять глаза на Арнау.

— Почему ты со мной так поступаешь? — плакала она. Арнау с грустью смотрел на Аледис: она дрожала всем телом.

Арнау прикусил губу и направил взгляд поверх гор, куда он ходил за камнями. Зачем причинять ей еще боль? Он раскрыл объятия.

— Я должен это сделать.

Она поползла на коленях, пока не коснулась его ног.

— Я должен это сделать, Аледис! — повторил Арнау, отстраняясь от нее, и стал спускаться с Монжуик.

Это были проститутки; их слишком пестрые одежды не давали усомниться в этом даже на миг.

Аледис долго не решалась подойти к ним, но запах ольи с мясом и овощами притягивал ее как магнит. Она была голодна и заметно осунулась. Такие же молодые женщины, как Аледис, весело болтали и ходили вокруг костра. Увидев ее в нескольких шагах от палаток военного лагеря, они пригласили ее подойти к ним. Аледис осмотрела себя: вся в лохмотьях, с дурным запахом, грязная.

Проститутки снова позвали ее; их шелковая одежда переливалась в отблесках огня. До сегодняшнего дня никто не предлагал ей поесть. Разве она не пыталась во всех шатрах, хижинах или у обычных костров, где ей приходилось останавливаться, вымолить хоть что-нибудь? Разве кто-то сжалился над ней? Нет, все относились к ней как к последней побирушке. Аледис просила милостыню: немного хлеба, чуточку мяса или овощей. Ей плевали в протянутую руку, потом смеялись. Эти женщины были потаскухами, но они пригласили ее поесть с ними олью.

Король приказал своим войскам соединиться у города Фигераса, что на севере графства, и в этом направлении потянулись рыцари, не покинувшие короля, и ополчение Каталонии, в том числе солдаты Барселоны. Среди них был Арнау Эстаньол, свободный от житейских неурядиц и с надеждой в душе, что его жизнь переменится к лучшему. Он был вооружен арбалетом своего отца и коротким римским мечом.

Вскоре в городе Фигерасе королю Педро удалось собрать войско в тысячу двести конников и четыре тысячи пехотинцев, а вместе с ним еще одну армию. Это были родственники солдат — в основном наемников, — которые, словно кочевники (по сути они ими и были), вели за собой семью вместе с домашним очагом; торговцы всевозможным товаром, надеявшиеся купить то, что добудут солдаты; торговцы рабами, священники, шулера, воры, проститутки, попрошайки и всякого рода сброд, не имевший другой цели в жизни, кроме как наброситься на падаль. Все они составляли внушительный арьергард, движущийся вслед за войском и подчиняющийся своим законам, порой более жестоким, чем на войне, на которой они паразитировали.