— Ее здесь нет.

— Она здесь! — выпалил я, потеряв терпение.

Кара переступила с ноги на ногу:

— Я ее сегодня не видела. Я не видела ее уже несколько дней.

— Я знаю, что она здесь! — вскричал я. — Голубка!

— Она не… Эй! — взвизгнула Кара, когда я, отстранив ее, ворвался в комнату.

Я посмотрел везде: за дверью, в шкафах, даже под кроватью, — Эбби действительно нигде не было.

— Голубка? Где она?

— Говорю же: я ее не видела! — прокричала Кара.

Как только я вышел, она захлопнула за мной дверь и закрылась на задвижку. Я пошел по коридору, оглядываясь по сторонам. Прислонившись к бетонной стене, почувствовал холод и понял, что на мне нет куртки. Медленно съехав вниз, сел на пол и закрыл лицо руками. Наверное, Эбби меня сейчас ненавидела, но рано или поздно она все равно должна была вернуться к себе в комнату.

Прождав двадцать минут, я достал телефон и отправил сообщение:

Голубка, пожалуйста! Знаю, ты злишься, но давай все-таки поговорим.

Потом еще одно:

Пожалуйста, вернись.

И еще одно:

Пожалуйста! Я тебя люблю!

Эбби не отвечала. Я подождал с полчаса и снова принялся писать:

Я в «Моргане». Ты сегодня придешь? Можешь хотя бы позвонить?

Голубка, мне дико жаль! Пожалуйста, возвращайся! Мне нужно тебя увидеть!

Хорошо: я повел себя глупо. Ну а ты сама? Неужели нельзя ответить?

Я всего этого не заслужил! Да, я дурак, если подумал, что все наши проблемы можно решить деньгами. Но это лучше, чем от проблем убегать!

Извини, на самом деле я так не думаю.

Чего ты хочешь? Сделаю все, что скажешь, только давай поговорим!

Что за фигня!

Я люблю тебя. Не понимаю, как можно просто так взять и уйти.

Только перед самым рассветом я наконец-то поднялся с полу, чувствуя себя полнейшим идиотом. К этому времени Эбби наверняка уверилась в том, что я псих. Как ни странно, за целую ночь охрана не предприняла ни единой попытки выгнать меня из здания, и, когда девушки пошли на занятия, я все еще сидел в коридоре. Мне повезло, но на этом мое везение, похоже, должно было закончиться.

Совершенно разбитый, я вяло поплелся вниз по ступенькам, сел на мотоцикл и поехал, не замечая, что дует холодный ветер, а на мне только футболка. Добравшись до дому, я прямиком направился под горячий душ оттаивать. У меня еще была надежда увидеть Эбби на лекции по истории.

Пока я одевался, Шепли стоял на пороге моей комнаты.

— Тебе чего, Шеп?

— Ты с ней поговорил?

— Нет.

— Вообще не достучался? Ни по телефону, ни эсэмэсками?

— Нет, — отрезал я.

Шепли вздохнул:

— Трэв, сегодня на истории ее, скорее всего, не будет. Мне жаль, что приходится тебе это передавать. Я бы не хотел, чтобы мы с Америкой имели отношение к вашей ссоре. Но так она сказала.

— Надеюсь, она все-таки придет, — сказал я, застегивая ремень.

Брызнув на себя любимым Голубкиным одеколоном, я накинул куртку и схватил рюкзак.

— Погоди, я тебя подвезу.

— Не надо. Поеду на мотоцикле.

— Зачем?

— На случай, если она согласится вернуться сюда со мной. Тогда по дороге мы сможем поговорить.

— Трэвис, я думаю, тебе пора понять, что она вряд ли…

— Черт, заткнись уже, Шеп! Можешь ты хотя бы сейчас не быть таким правильным? Не надо меня урезонивать. Будь мне просто другом, ладно?

Шепли кивнул:

— Ладно.

Из его комнаты появилась Америка — все еще в пижаме:

— Трэвис, ее лучше оставить в покое. Она приняла окончательное решение, как только ты дал понять, что будешь работать на Бенни.

Я не ответил. Тогда Мерик опять заговорила:

— Трэвис…

— Не надо. Не обижайся, Мерик, но сейчас мне даже видеть тебя не хочется.

Не дождавшись реакции на свои слова, я вышел и хлопнул дверью. Сцена получилась несколько театральная, зато я немного разрядился. Иначе, придя на занятие, я был бы слишком взволнован и, увидев Эбби, чего доброго, на виду у всех принялся бы ползать перед ней на коленях и умолять ее вернуться. Правда, я и теперь бы этим не побрезговал, если бы таким образом можно было заставить Голубку передумать.

Я медленно направился к аудитории. Поднялся по лестнице, а не на лифте. Все равно до начала лекции оставалось еще целых полчаса. Я приехал пораньше, чтобы у нас с Эбби была возможность поговорить, но вот уже закончилось предыдущее занятие, а она не появлялась.

Я сел рядом с ее пустующим местом и принялся теребить свой кожаный браслет, краем глаза посматривая, как другие студенты входят и рассаживаются. Для них сегодняшний день был совершенно обыкновенным, и мне становилось больно при мысли о том, что их жизнь продолжается, а моя зашла в тупик.

Вот мимо мистера Чейни прошмыгнули последние опоздавшие. Теперь все были на месте. Кроме Эбби. Профессор поприветствовал аудиторию, открыл свои записи и начал лекцию. У меня в ушах его слова сливались в какой-то нечленораздельный поток. Сердце стучало, с каждым вздохом как будто разбухая все сильней. На глаза навернулись слезы. Я с нарастающей яростью думал о том, что Эбби теперь неизвестно где, наслаждается моим отсутствием.

Я вскочил, уставившись на пустое Голубкино место.

— Хм… Мистер Мэддокс? Вам нехорошо? — спросил профессор Чейни.

Я опрокинул сначала стол Эбби, потом свой, почти не замечая охов и криков пораженных зрителей.

— Черт! Черт! — вопил я, снова и снова пиная ни в чем не повинную мебель.

— Мистер Мэддокс, — сказал Чейни удивительно спокойным голосом, — думаю, вам лучше пойти подышать свежим воздухом.

Я, тяжело дыша, замер, глядя на перевернутые столы.

— Выйдите из аудитории, Трэвис, — проговорил Чейни, теперь уже тверже. — Я жду.

Я быстро подобрал валявшийся на полу рюкзак и так распахнул дверь, что край ее ударился о стену.

— Трэвис! — окликнул меня кто-то.

В первое мгновение я успел понять только то, что голос женский, и резко обернулся в надежде увидеть Эбби. Но по коридору вальяжно шла Меган.

— А я думала, ты на лекции, — улыбнулась она, останавливаясь возле меня. — Какие планы на уик-энд?

— Тебе-то что?

Она приподняла брови. В глазах мелькнула догадка.

— Я тебя знаю. Ты опять взбесился. С той монашкой не прокатило, да?