— Ведь вы, синьора Лючия, можете уже не следовать моде — вы сами задаете ее!

Еще мы заказали пальто, того же покроя, что мой плащ, «летучая мышь», без рукавов. Но еще и с дополнительными прорезями для рук спереди, замаскированными декоративной отделкой, что позволяло носить пальто и как обычную накидку-пелерину. Я уже заметила на улице, что в таких пальто и плащах в Риме ходит едва ли не больше женщин, чем в Москве — теперь же я узнала, что этот фасон называют здесь «русским». Зимнюю одежду я заказывать не стала, решив что удобнее сделать это уже в России. Когда зашла речь о цене, в рублях, то удивился даже Юрий — вышло неожиданно дешево, заметно меньше, чем в Москве! Оказывается, причиной был курс лиры, стоящей сейчас много ниже рубля. Денег у нас было много — так что хватило еще на всякие мелочи, незаметные мужчинам, но очень важные для нас. И заказанное обещали сделать уже к сегодняшнему вечеру!

— Синьора, ваш заказ, это честь для нас! Мы не смеем заставлять вас ждать, сверх минимально необходимого.

Днем мы просто гуляли по Вечному Городу. Кидали монетки в фонтан, сидели в кафе, бродили по бульварам. Рим быстро залечивал раны, восстанавливал разрушенное. И звучала на улицах разноязыкая речь, пока не туристы, но паломники к Святому Престолу — и русская речь тоже, нередко встречались русские военные, причем иногда, под руку с девушками-итальянками. А в кинотеатрах шли русские фильмы, и те, что мы видели еще на кинопередвижке в Партизанском Краю, как «Молодая Гвардия», «Белое солнце пустыни», так и вышедшие недавно, про Цусиму и Порт-Артур. Ну и конечно, «Индиана Джонс», все три серии. Фильмы хорошие — но я и мой рыцарь все их уже видели. Нам пришлось вести себя очень благочестиво, в присутствии святого отца — впрочем, мой кабальеро сказал, что нас сопровождают еще минимум четверо, держась поодаль.

— Не беспокойтесь — ответил отец Антонио — это наши люди. Вы — гость Италии и Святого Престола, никак нельзя допустить, чтобы с вами здесь что-то произошло!

— Конгрегация? — спросил мой рыцарь — или жандармерия Ватикана?

— Первое — заявил отец Антонио — и поверьте, на то есть основания. Но не обращайте внимание на этих безмолвных слуг господних, они никак не будут нам мешать.[34]

Не мешают? Мне с моим кавальери даже поцеловаться нельзя! Лишь чинно идти, под ручку, как все — я в плащ завернулась, вуаль со шляпки на лицо опустила, как монашка. Зашли все же в кино, фильм был тоже русский, «В списках не значился», там Вивьен Ли играла, которая Скарлетт была. Смотрели мы его когда-то — и помню, что мой муж рассказывал, это было в самом деле, последний защитник Брестской крепости был убит в апреле сорок второго, через десять месяцев войны! А ведь у него тоже была семья — родители, и наверное, любимая? Вместо которой в фильме показали девушку Мирру, которую немцы жестоко убивают! С ребенком, который так родиться не успел. Боже, как им не повезло, в сравнении с нами — увидеть Победу, и новый, счастливый мир?[35]

— Они верили, не сомневались, что так будет — ответил мой рыцарь — а вот что у нас впереди… Война лишь начинается! И до победы в ней далеко — мы и не увидим, наверное.

— С кем война? — спросила я — или это снова ваши тайны, о которых я не знаю? Ваш «Рассвет»?

— Про это пока молчим! — резко ответил Юрий, покосившись на отца Антонио — поговорим дома.

Я обиженно замолчала. Но после обязательно все узнаю — и потому, что я любопытна, и оттого, что все, что было связано с жизнью моего мужа, непосредственно касалось и меня — мадонна, если с ним что-то случится, мне тоже не надо будет жить! В раю, или ином месте — но я хочу быть рядом с ним! А кто попробует меня с ним навек разлучить (не на время по долгу службы, тут я все понимаю, надо) — того или ту я убью! И господь простит мне этот грех — ну а если не простит, ну что ж…

Возле Ватикана на площади уродливо торчал подбитый немецкий танк. С тех самых пор — и его не убирали намеренно, отец Антонио сказал, что решено оставить, в память о фашистских преступлениях, как и щербины на стенах и колоннах, обрамляющих площадь у Святого Петра. Сам собор, и Сикстинская Капелла были еще в лесах, а брусчатка до белой черты, обозначающей границу Ватикана, была выкрашена в красный цвет. В память о невинной крови вознесенных на небо в тот день 21 февраля 1944 года, когда эсэсовцы здесь расстреляли из пулеметов мирных паломников, и под мертвыми телами не было видно земли. Стояла у входа стража — и не в средневековом облачении и с пиками в руках, а в русской форме и с «калашами» — бывшие Красные Гарибальдийские бригады, сейчас Корпус Народных Карабинеров. Они несли внешнюю охрану — внутри дворца, как сказал Антонио, уже успели набрать роту швейцарцев. Стояли на страже победители — а немцам пришлось ответить за все свои преступления, и их мерзкие души сейчас наверное, жарятся в аду![36]

А ведь война здесь, в Риме, была всего два месяца! Господи, и каково же было русским, три года сражаться с армией Гитлера, предавшегося сатане — как объявил Его Святейшество Папа? И еще спасти Италию — и эти идиоты южане еще смеют считать русских дикими варварами? Мадонна, спасибо тебе за то, что вразумила меня тогда не поехать на юг!

Подошло время идти в ателье. Я удивилась, увидев у дверей репортеров с фотографами! Оказалось, это всего лишь представители модных журналов — и кто же их пригласил? Ладно, если они не будут нам мешать. Что, не только платье, но и пальто готово?

— Конечно, синьора! Преимущества фасона, что его почти не надо подгонять по фигуре!

Платье смотрелось эффектно! Легкий летящий шелк, создавал объем как раз в той мере, в которой нужно. Но все же чего-то не хватало, силуэт в зеркале выглядел перетяжеленным вниз. Мэтр протянул мне широкополую фетровую шляпку с шелковой лентой и искусственными цветами. Ну вот, теперь просто идеально — и в одном платье, и с пальто поверх!

Защелкали фотоаппараты. Я что, еще и на страницы журналов попаду? Ответить на вопросы? Тут я вспомнила, что Лазарева говорила — одежда во-первых, движений не должна сковывать, во-вторых, скрывать недостатки фигуры и подчеркивать достоинства. И конечно, быть красивой — и это все! Отсюда следует, что подражать моде просто глупо! Просто оттого, что один и тот же фасон на разных людях выглядит совершенно по-разному — на ком-то красиво, кого-то уродует. Вот я придумала то, что на мне сейчас — красиво, удобно, и мне безразлично, модно это или нет!

Я даже назад переодеваться не стала, велела старое, что на мне было, упаковать, и отослать в отель. И была восхитительная прогулка по вечернему Риму, жаль что недолгая, четверть часа пешком — и я в новом платье, пальто и шляпке, под руку с моим рыцарем, самым любимым человеком! Совершенно не хочется сейчас о делах думать — а лишь, мимо зеркальной витрины проходя, украдкой взглянуть, о мадонна, я не какая-то кокетка, но истинно сказано, что самое лучшее украшение для любого синьора, это красивая и нарядно одетая синьорина рядом! А если пальто-накидку по бокам не застегивать, мои руки в проймы вперед, а его рука незаметно на моей талии, это так приятно, почти как… мадонна, прости, но разве это грех, если со своим законным супругом? Ну хорошо, мадонна, чтобы слишком часто не подвергаться искушению — вот интересно, можно ли пальто сделать по тому же фасону, что платье, широкий клеш прямо от плеча, а рукав наверное, реглан? О, как идет мне эта шляпка, просто чудо — вот только за поля приходится придерживать иногда, чтобы ветром не снесло, парусность почти как у зонта! Но эта малая плата за то, чтобы быть самой красивой — для моего Кабальеро, прежде всего, чтобы он на других даже «эстетически» не смотрел, как его друг Валентин сказал однажды. Ну вот и отель, мы наконец поднялись в свой «королевский люкс», и остались одни. О, мадонна, прости — но какая тут замечательная, мягкая и просторная кровать!