На суде выяснилось, что, по специальному распоряжению забайкальского епархиального совета, все духовенство в обязательном порядке привлекалось к делу сыска и белогвардейского террора. Были установлены специальные штаты, церковные инструкторы по политическому сыску разъезжали по епархии, давали указания попам-шпионам и собирали сведения для передачи японским оккупантам и семеновским бандитам. На основе этих сведений организовывались жестокие расправы, пытки и убийства восставших рабочих. Церковные богослужения и на этот раз служили только ширмой для контрреволюционной, шпионской деятельности православного духовенства.

В лице попов японские оккупанты имели своих послушных агентов. Это признали и сами обвиняемые.

Один из главных обвиняемых на вопрос судьи, признает ли он, что духовенство служило японским оккупантам и семенов-цам, ответил: «Признаю».

В свою очередь, агент японских палачей—атаман Семенов за свою белобандитскую деятельность получил высшую церковную награду: иерусалимский патриарх Дамиан наградил его званием «кавалера святого гроба господня» и прислал ему золотой крест «на александровской ленте с подлинной (!) частицей животворящего гроба господня». За золото японской разведки церковники окружали палача и бандита ореолом святости.

Бандит Семенов получил и другую награду; магометанское духовенство Аравии прислало Семенову в 1919 году «орден святого Магомета» и присвоило ему звание «святого защитника религии, науки и права».

Так японские оккупанты, иерусалимский патриарх, магометанское духовенство и православные попы дружным хором прославляли палача сибирских рабочих и крестьян.

После разгрома колчаковщины и освобождения Дальнего Востока от японских оккупантов около 100 тыс. белогвардейцев эмигрировало в Маньчжурию. Органы диктатуры рабочего класса изгнали из нашей страны вместе с бывшими офицерами, чиновниками, помещиками, купцами, кулаками, всевозможными бандитами и их церковных соратников — тех православных, старообрядческих, магометанских, ламаистских церковников и сектантских вожаков, которые принимали активное участие в борьбе против советской власти и Красной Армии и оказали немало услуг японским оккупантам.

Свой главный притон белые эмигранты устроили в Харбине. Несколько тысяч поселилось недалеко от советских границ, в районе Трехречья. Вся эта свора давала китайским и японским генералам столь нужные им кадры для проведения налетов на советские учреждения, для антисоветского шпионажа, террористических и диверсионных актов.

Церковные черносотенцы и погромщики, активные участники белогвардейских банд, занимали далеко не последнее место среди этой братии. Шпионаж, клевета, фабрикация фальшивок, распространение антисоветской литературы, проповедь с призывами к вооруженной борьбе против советской власти, религиозная подготовка вооруженных налетов и нападения на советских граждан — все эти средства пускают в ход церковные эмигранты в своей бандитской, контрреволюционной деятельности...

Неопровержимые факты и тщательное расследование показали, что церковники-эмигранты в Харбине и других частях Маньчжурии принимали и принимают живейшее участие в организации погромной работы фашистов.

Во время конфликта на КВЖД в 1929 г. церковники помогали продажным китайским генералам и белогвардейцам во всех их наглых, провокационных действиях против СССР, в закрытии советских учреждений, организации антисоветских банд, налетов и т.д. Епископ Мефодий участвовал в белогвардейском «Комитете действия». Во всех харбинских церквах служили молебны о «даровании победы» белогвардейским бандам. Духовенство организовывало фашистские отряды «крестоносцев»—налетчиков и бандитов. Старый японо-белогвардейский агент епископ Нестор объезжал линию КВЖД и призывал белогвардейцев к вооруженному походу против советской власти. Представитель епископа Нестора—протодиакон Матвеев приезжал в Трехречье и на привезенные деньги вербовал белобандитов — налетчиков и шпионов...

Что касается православного духовенства, то оно поспешило, по сообщению японского агентства «Ниппон Демпо», даже вести переговоры со штабом Квантунской армии (японской оккупационной армии в Маньчжурии) о создании этого вожделенного белогвардейского государства. Японо-белогвардейские планы, как известно, не осуществились. Руки оказались коротки!

«Религиозная программа» японской разведки встречала и встречает поддержку со стороны ряда церковников и сектантов, мечтающих о свержений советской власти и реставрации капитализма. Через своих агентов японская военщина много раз оказывала материальную под держку религиозным организациям, которые она совершенно правильно считает одним из надежнейших орудий реакции и контрреволюции...

Церковники и сектанты нашего Дальнего Востока оказывали и оказывают всяческое сопротивление мероприятиям советской власти по укреплению и развитию дела социализма.

Нападение японских войск на советские границы неоднократно сопровождалось антисоветской агитацией церковников, заявлявших, что скоро будет война с Японией, и призывавших крестьян срочно выписываться из колхозов...

Из всех этих фактов мы должны сделать четкие выводы. Надо помнить, что враги советского народа пользуются самыми разнообразными средствами для создания своей шпионской агентуры, для использования шпионских организаций в борьбе против страны социализма и советского народа. Наша бдительность должна быть во сто крат усилена также и на антирелигиозном фронте. Мы должны научиться распознавать и своевременно разоблачать шпионскую, диверсионную и вредительскую работу церковников. Систематическая антирелигиозная работа — важнейший участок борьбы за новые победы социализма, за еще большее процветание нашей прекрасной родины.

(«Спутник агитатора» № 14 за 1937 г. С. 24—27.)

гор. Москва 20 сентября 1937 г. № 00593

Органами НКВД учтено до 25 000 человек, так называемых «харбинцев» (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Маньчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза.

Учетные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы, в подавляющем большинстве, состоят из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионско-фашистских организаций и т.п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности.

Доказательством этого могут служить также и следственные материалы. Например, на железнодорожном транспорте и промышленности за последний год репрессировано за активную террористическую и диверсионно-шпионскую деятельность до 4500 харбинцев. Следствие по их делам вскрывает тщательно подготовленную и планомерно выполнявшуюся работу японской разведки по организации на территории Советского Союза диверсионно-шпионских баз из числа харбинцев.

Рассылая при настоящем приказе закрытое письмо о террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев, в целях разгрома насажденных на транспорте и в промышленности СССР шпионских кадров из харбинцев