– Я не смогу найти тебе пятьдесят кораблей. Но верни мне мою «Голубку» и ее экипаж, и через три месяца я вернусь с пятнадцатью кораблями. Торжественно клянусь.

Я подошел к двери своей каюты и открыл ее. Там с обнаженными мечами ждали Зарас и три его стражника, готовые прийти мне на помощь.

– Пошлите на корабельную кухню, пусть повар принесет еду и вино.

Когда Зарас вернулся, я сидел за столом, а против меня сидел Накати. Он вымыл лицо в моем бассейне, и причесался и надел то, что я ему дал. Он был высок и широкоплеч, но очень худ, и моя одежда ему подошла.

Слуга, шедший за Зарасом, поставил перед Накати большую чашку холодной соленой свинины, а я налил в три бокала вина и предложил Зарасу присоединиться к нам за столом. Мы начали разговор и еще продолжали его, когда забрезжило следующее утро.

Капитан Гипатос приказал убрать паруса, и наш отборный экипаж подвел «Голубку». Накати перешел на палубу своего дау и снова принял на себя начальствование, потом подошел к галерам, на которых я разместил его экипаж. На каждой галере Накати спускался на рабскую палубу и выбирал своих людей среди прикованных к скамьям рабов. Потом вывел этих людей на солнечный свет.

Они были в жалком состоянии – в одних только набедренных повязках и, как и Накати, с рубцами от бича. По моему приказу Акеми и Дилбар обращались с ними сурово. Эти люди уже перешли грань между отчаянием и равнодушием. Я знал, что если кто-то и сумеет их вернуть, то лишь Накати. Я бы такому переходу не радовался.

С носовой палубы «Голубки» Накати отдал мне салют. Потом повернул руль, и его корабль пошел на север. Там пиратский флот прятался в логовах среди мириад ненаселенных островов Эгейского архипелага.

– Интересно, увидим ли мы его снова? – сказал Зарас, и я пожал плечами. Я бы не стал дразнить темных богов, утвердительно отвечая на этот вопрос, но мы с Накати заключили договор, а я достаточно хорошо умею оценивать людей, чтобы считать: можно верить, что свою часть договора он выполнит.

Я уже доказал, к своему удовлетворению и к досаде врага, что могу высадить большой отряд колесниц в любом плохо защищенном месте на берегу в принадлежащих гиксосам землях, обрушить смерть и хаос на силы Корраба и увести корабли раньше, чем враг соберется отомстить. Конечно, мое крошечное войско не могло вести большую войну против тирана, но я определенно мог заставить его отвести с южной границы, от моего Египта, большие силы, чтобы защищать рассредоточенный на большом расстоянии северный фронт.

Я пообещал заплатить Накати и его людям по тысяче серебряных мемов за каждую добычу, от которой им придется отказаться, если они присоединятся ко мне. А когда война с гиксосами постепенно приведет к освобождению всего Египта, все его люди получат прощение за все свои преступления, даже пиратство и убийства. Каждый из них будет с почетом уволен из флота и станет полноправным египтянином. Вдобавок каждого вознаградят пятью сотнями ка-та плодородной орошаемой земли в поместье вельможи Таиты на берегу Нила южнее Фив.

Провожая «Голубку» взглядом, я гадал, сколько из того, что я щедро обещал Накати, удастся возместить из сокровищницы фараона, а сколько придется заплатить из своего кармана. Несомненно, фараон будет благодарен, но насчет вещественного выражения этой благодарности я не был так уверен. Мой Мем нелегко расстается со своим серебром.

Я знал, что капитан Гипатос в прошлом не раз совершал плавания между Шумером и Критом. На мой вопрос, когда мы придем в Кносс, он ответил уклончиво.

– Многое зависит от ветров и течений, с которыми мы встретимся, но я бы сказал, что мы высадимся на священный остров Крит через шестнадцать дней.

Меня порадовала эта оценка. Наши лошади чересчур застоялись. Их общее состояние ухудшалось. Шерсть делалась клочковатой, лошади худели и становились вялыми. Гуи был обеспокоен не меньше меня.

На четырнадцатый день из обещанных шестнадцати за ужином я напомнил Гипатосу о его обещании, и он приказал частично убрать паруса.

– Вельможа Таита, ты должен понять, что моряки находятся во власти великого бога Посейдона, владыки морей. Моя оценка – шестнадцать дней – достаточно точна.

Одно, в чем мы с Гипатосом были более-менее уверены, – можно было не опасаться пиратов. Ни один корсар не решился бы действовать так близко к главной гавани самого сильного в мире флота. Поэтому я поднял сигнал, созывающий галеры. И задолго до заката они образовали защитный строй вокруг «Священного быка».

Я уже собирался спуститься с мачты и уйти в свою каюту, когда из тумана появился альбатрос и повис надо мной на широких крыльях, поворачивая голову из стороны в сторону и разглядывая меня. Птицы всегда меня интересовали, а тут я впервые получил возможность вблизи рассмотреть это величественное существо. Он, казалось, тоже мной интересуется – он подлетал ко мне так близко, что я почти мог его коснуться, и глядел на меня черными блестящими глазами. Но стоило протянуть к нему руку, и он круто накренился и исчез в той же дымке, откуда появился.

Прежде чем спускаться, я посмотрел вниз на палубу и с удивлением увидел, что, пока отвлекся на большую птицу, на носу появилась парочка и стала так же внимательно вглядываться в горизонт, как я несколько минут назад. Люди были плотно закутаны от ветра и стояли ко мне спиной, поэтому я не мог установить, кто это.

Но, когда они повернулись друг к другу, я узнал Зараса и Техути. Они осмотрели палубу, но не подняли головы на мачту. Убедившись, что его никто не видит, Зарас взял ее за руки и поцеловал. Она поднялась на цыпочки и в отчаянии, которое было почти осязаемо, прижалась к нему. Я почувствовал себя соглядатаем, ненужным свидетелем самого интимного. Но прежде чем я успел отвернуться, Техути заговорила, и я по губам прочел ее слова.

– Как всегда, Таита был прав. Ни следа суши. Боги даровали нам до расставания еще один день вместе.

Лицо у нее было трагическое.

– Ты царевна, – напомнил ей Зарас, – а я воин. У нас обоих есть священный долг, чего бы это ни стоило. Мы выдержим.

– Я знаю, что ты прав, но, когда ты уйдешь, ты заберешь с собой мое сердце и волю к жизни. Оставишь только пустую оболочку.

Она снова поцеловала его.

Я отвернулся, не в силах больше ни мгновения видеть ее отчаяние. У меня тоже был свой священный долг. Мы все насекомые, застрявшие в паутине, которую сплели для нас боги. И нам нет спасения.

Я ждал, пока они уйдут с палубы и спустятся вниз, и только тогда слез с мачты и пошел к себе.

Я не плакал давным-давно, с того дня, когда умерла мать Техути. Но сейчас снова дал волю слезам.

Поутру я снова поднялся на палубу и на сей раз не был разочарован. На горизонте справа от нас лежал в утреннем свете низкий голубой остров Крит. Не там я ожидал его увидеть, потому что по расчетам остров должен был находиться в пятидесяти лигах к северу от нас.

По правде сказать, я не расстроился из-за этой небольшой навигационной неудачи. Не так уж я спешил познакомиться с Верховным Миносом, чтобы лишить моих царевен нескольких дополнительных дней счастья. Я решил использовать эту неожиданную возможность, чтобы получше познакомиться с этим царством мифов и легенд. Остров, романтичный и таинственный, словно бы уже манил к себе через воды.