— Эту демоницу вместе с другими персонажами, в том числе и с птицей с зеленым клювом, видела я не на улицах Питера и Амстердама, а… во сне…

— Вот как? Ты мне об этом не рассказывала. — Буди очень серьезно воспринял эту новость и потому не стал превращать ее в шутку. — Катя, тебе нужно немного привыкнуть… Обстановка совершенно новая… И хорошо, что ты открылась мне, теперь я знаю, как помочь…

Процессия с Рангдой остановилась. А на перекрестке те, кто несли царицу-демоницу, побежали по кругу, чтобы сбить ее с толку: вот закружится сейчас у нее голова, и забудет она, в какую сторону собиралась идти, чтобы напакостить людям… А потом вспыхнул высокий факел огня, видимо, это Рангда горела — в прямом или переносном смысле, — Катя уже не видела за спинами других участников процессии. Молодые девушки и парни, люди зрелого возраста и дети, — все торжественно вышагивали, не обращая внимания на то, что остановили движение транспорта.

— Буди, а если кто-то опаздывает на встречу, или спешит в банк… Да мало ли чего важного может быть у человека?

— На Бали нет ничего важнее, чем почитать богов и служить им, — задумчиво ответил он. — Все остальное — второстепенно.

— И много таких праздников здесь?

— Примерно двести тридцать…

— Ого!

— Балийцы живут по трем календарям: григорианскому и двум местным — «сака» и «павукон»[210], так что праздники выпадают часто.

— И на все торжества не работают, а только ходят с процессией?

— Почему же? Есть праздник, когда не работают, но из дома не выходят!

— Как это?

— Это День молчания Ниепи[211], когда балийцы сидят дома, предаваясь медитации или просто раздумьям… Кто насколько верен религии… Никто не зажигает света, не включает музыку, так что всюду — темнота и тишина. В этот день закрываются пляжи, учреждения, супермаркеты, банки, отели, и даже — аэропорт. И только специальный патруль прогуливается по пустым улицам…

— И для чего? Удивилась Катя.

— Патруль — для того, чтобы следить за порядком. А вдруг какой-то турист не знает об этом? А то, что сидят все дома, это чтобы обмануть злых духов. Посмотрят они на пустынный и темный остров и подумают, что он необитаемый. И — уйдут восвояси…

— Какой-то невеселый праздник… — заметила Катя.

— Почему же? — Буди не скрывал своего удивления. — Перед днем Ниепи проходят очень даже веселые торжества. Самая длинная и красочная процессия — церемония Меласти[212]. Ее участники проносят по улицам изображения богов, потом направляются к воде или храму. Здесь они освящают картины и скульптуры во имя Бога Воды Бараны и очищают свои души…

— Я читала о магической силе воды, — вставила реплику Катя. — С нее можно считывать информацию. А можно получать положительную энергию или, наоборот, негатив…

— Вот видишь! — обрадовался Буди. — Значит, ты можешь понять людей, которые идут к реке, или к озеру, или даже — к океану, чтобы иметь хоть капельку божественной силы от воды. Рассказываю дальше. После церемонии Меласти проходит карнавал Ого-ого[213]. Его участники несут фигуры фантастических монстров…

— Как и эти люди? — Катя кивнула в сторону уже удаляющейся процессии.

— Да.

— Как здорово! Наверное, идти с церемонией гораздо интереснее, чем смотреть на нее со стороны… Вот только…

— Что, Катя?

— Боги — это понятно. А вот монстры… Для чего их несут люди?

— Вообще-то эти изображения — символ дьявольского мира… А несут их для того, чтобы изгнать с острова всех злых духов! Представь себе: идет процессия, и у людей в руках демоны. Что подумают увидевшие их духи? Что им тоже нужно присоединиться к шествию. Но не тут-то было: на каждом перекрестке монстры внутри процессии начинают кружиться, сбивая с толка злых духов. Те, конечно же, теряют ориентир. Но это еще не самое главное: в конце церемонии демонов вообще сжигают, так что злые духи в конкретной растерянности…

— И уже после этого начинается Новый год! — закончила мысль Катя. — Правда, непонятно, когда он здесь наступает…

— Каждый год по-разному, люди ориентируются на балийский календарь «сака». В этом году, например, День молчания был двенадцатого марта…

Покупки они сделали, несмотря на препятствия на дорогах. На обратном пути Катя увидела не менее удивительную картину: еще одна улица была закрыта. Кто-то протянул длинный трос с развевающимися полотнищами ткани в клетку. Словно участники процессии сняли с себя саронги и развесили их поперек дороги. Видно, здесь шел ремонт трассы, но именно сейчас рабочие ушли пообедать, нет, скорее всего — оставить приношение богам к храму, который видела Катя недалеко отсюда. Он стоит прямо на улице, посреди оживленного перекрестка, что показалось ей тоже странным. Скорее всего, этот храм как раз и отвечает за порядки на дорогах.

Когда они вернулись в дом, Катя, наконец-то, смогла его внимательно рассмотреть. Это была целая экскурсия, как в музее, а роль экскурсовода играл, конечно же, Буди. Он рассказал ей, что эти «расколотые» ворота без верха, отделанные резными узорами, называются чанди бетар, а небольшая стена за ними — алинг-селинг. Оказывается, сюда не зайдут злые духи — ворота соединятся и их уничтожат, а если даже кто и проскочит по чистой случайности — наткнется на стену и подумает, что здесь нет дороги, он ведь не такой умный, как человек, чтобы догадаться, что стену нужно обойти слева или справа. Во дворе, если можно назвать так сад из фруктовых деревьев и декоративных кустарников, стоит не одно, а три строения. Оказывается, это для разных поколений семьи, ведь никто не захочет покидать такой красивый дом. В одном будут жить старенькие родители, в другом — семья сына… Все эти дома тоже украшены — такой же, как и ворота, резьбой, причудливыми барельефами, особенно — входные двери и окна.

А вот и невысокие статуи каких-то существ. Они выглядывают из-за кустов, расцветших ярко-желтыми цветами, словно присматривая за вошедшими в этот двор: нет ли переодетого злого колдуна или еще кого с недобрыми для хозяев намерениями. Одна из скульптур изображает вполне миролюбивого толстячка с круглым пузиком, но немного искаженным лицом, скорее всего, сам он добрый, но для того, чтобы испугать злых, сделал такую же злую гримасу. Второй персонаж — получеловек-полулев. Видимо, он долго гонялся где-то за нечистью, да так, что его язык стал гигантских размеров и повис на плече.