Тогда Финнлайт открыл глаза, и на его лице появилась улыбка. Он посмотрел на Дублинского короля. Его голос был тихий, но уверенный.

— Олаф, это ты здесь?

— Да, Аэд Финнлайт. Я всегда здесь.

— Он мне был таким же сыном, как и все остальные, не правда ли, Найол? — спросил он человека, стоящего в ногах кровати.

— Да, отец. Он мне был братом. Тогда старик посмотрел на Эрика.

— Волк, внук мой? Эрик, ты приехал? Теперь ты не оставишь меня. И ты также не оставишь Ирландию. — Внезапно он поморщился от боли, и Эрин закусила себе руку, опасаясь, что может закричать; Финнлайт закрыл глаза и заговорил снова:

— Да поможет нам Бог, потому что между королями будет война! Мир, которого я добивался все эти годы, — такая хрупкая вещь! Королевство перейдет к Найолу, не потому что он — мой сын, а потому, что нет более достойного человека. Все эти годы, Олаф, я был силен потому, что ты был рядом. И именем Бога я молю, чтобы ты поддерживал моего сына!

— Аэд, ведь нас связывает клятва, которая была дана столько лет назад, — сказал Олаф. — Теперь ты можешь отдыхать спокойно. Стены Дублина навсегда станут крепостью для Найола. Мои сыновья, твои внуки, всегда поднимут свои мечи, как ты завещаешь, и станут ему войском. А я и правда, Аэд, отец мой, твой сын.

Глаза Финнлайта, казалось, заблестели от слез. По-том остановились на Рианон. Финнлайт высвободил руку из руки Эрика и потянулся к ней. От неожиданности Рианон растерянно посмотрела на Эрин.

— Пожалуйста, — прошептала Эрин. Рианон шагнула вперед. Пальцы Финнлайта сомкнулись на ее ладони с удивительной силой.

— Прости меня, — прошептал он горячо. — Прости меня, прости меня. Я любил тебя тогда, как и всегда, сильно! Очень сильно!

Было ясно, что он принимал ее за кого-то другого, но за кого?

Потом наступило молчание. Испуганная Рианон стояла тихо. Взгляд его стекленел.

— Клянусь Богом, — продолжал он, — я никого так не любил! Но всегда были интересы страны, ты видишь. И война. И я вынужден был сделать, что сделал. — Он замолчал и соединил руку Эрика с ее рукой. Рианон хотела вскрикнуть и отдернуть руку, но почувствовала строгий взгляд синих глаз мужа. — Я знаю, — говорил Финнлайт, — такие вещи женщинам не понять. Я знал его силу и молился, чтобы ты простила меня. Я молился, чтобы ты полюбила его, потому что, пока вы вместе — будет мир. Я сделал это для Ирландии, ты должна понять. Скажи мне, дочь моя, что ты прощаешь меня!

Рианон почувствовала, как жгучие слезы скатились с ее ресниц. Взволнованный взгляд умирающего преследовал ее. Эрик крепче сжал ее руку и поспешно прошептал:

— Скажи ему! Черт тебя побери, скажи ему то, что он хочет услышать!

— Я прощаю тебя! — выкрикнула она. Она высвободила свою руку, коснулась щеки старика и заплакала.

— Конечно, я прощаю тебя, — сказала она. — Я люблю тебя. И все, что ты думаешь, правильно, и теперь все прекрасно — ты не можешь представить, как хорошо. Но ты должен отдохнуть и знай, что я люблю тебя и прощаю тебе все, и никогда еще не было такого короля…

Его глаза снова закрылись. Эрин оказалась рядом с ней.

— Благослови тебя Бог, дитя мое, — тихо сказала она, а потом обратилась к сыну:

— Эрик, отведи свою жену в комнату, а потом приходи. Говорят, он не переживет этой ночи.

— Как прикажешь, мама, — сказал Эрик.

Он поцеловал ее, потом взял Рианон под руку и повел в комнату, шагая широко, так что она с трудом поспевала за ним. Он не сказал ей ни слова, пока вел ее по величественному каменному замку вверх по лестнице и по коридору. Они свернули в другой коридор и пошли налево, а потом Эрик распахнул дверь и подтолкнул ее внутрь.

Резная деревянная кровать была огромна. Сундуки в комнате были тяжелые, а гобелены, висящие на стенах, изображали сцены войны. На двух деревянных столах стояли кубки и большой кувшин, таз для умывания. Камин был в дальнем углу комнаты, и перед ним лежала пушистая шкура огромного белого медведя. Меха покрывали постель, а на стенах было развешено оружие — меч, большой лук, несколько пик и щит с эмблемой Волка.

Она продолжала рассматривать комнату, а потом оглянулась на Эрика. Он, не сводя глаз, следил за ней.

— О чем… О чем твой дед говорил со мной? — шепотом спросила она. — За кого он меня принял?

— Извини, у меня нет времени говорить с тобой, — коротко сказал Эрик. — В замке много слуг. Кто-нибудь скоро придет с едой и напитками и выполнит все твои требования.

Он все еще смотрел на нее. Он не казался холодным, но был каким-то далеким, и она неожиданно поняла, что он страдает, но не хочет показать этого. Ей захотелось прийти ему на помощь.

Он приволок ее сюда силой. Он не обращал внимания ни на нее, ни на ее чувства. Ему нужно было только, чтобы она подчинялась ему, чтобы выполняла все его прихоти.

Она отвернулась, слезы жгли ее глаза. Она не может его любить! Она не может так легко поступиться своей гордостью. Он постоянно ее использовал. Он угрожал ей. И он ничего от нее не получит.

— Все будет в порядке, — холодно сказала она.

И все же он медлил уходить. Но минуту спустя она услышала, как затворилась дверь.

Она села на кровать и зарыдала. Она не могла понять, плачет ли она из-за обиды на Эрика, из-за Эрин, из-за Финнлайта, а может быть, из-за всей Ирландии.

Со временем слезы ее высохли. Девушка по имени Грендал вошла в комнату, неся жирное мясо и теплый мед. Девушка заверила ее, что ванну совсем нетрудно приготовить, и тут же вошло несколько слуг с резной бадьей и ведрами с водой. Те же слуги быстро вынесли все, когда она была снова одета в новую ночную рубашку из прекрасно вышитой ирландской материи. Грендал спокойно оставила ее одну, и Рианон забралась на массивную постель и уснула.

Спустя некоторое время Рианон проснулась. Она поняла, что не одна в комнате. Эрик сидел перед камином, вытянув ноги, обхватив свою золотую голову руками. Огонь горел неровно, в камине потрескивало, но он не издавал ни звука. Рианон села. Она напомнила себе, как он был холоден с ней и груб, когда вез ее сюда, но

Все-таки поднялась с постели, вспоминая его любовный шепот у речки. Она может презирать его, но все равно было что-то, что связывало их вместе. Она встала, нашла кубок с медом и принесла ему. Она встала на одно колено рядом с ним, предлагая ему напиток. Вздрогнув, он повернулся к ней. Он взял мед, внимательно и устало посмотрел на нее:

— Что тебе нужно, Рианон?

Она остолбенела, отодвигаясь от него.

— Что мне нужно? — повторила она за ним.

— Да, — сухо сказал он. — Когда ты так подходишь ко мне, то всегда с какой-то целью.

Она быстро и грациозно поднялась, готовая повернуться и уйти, но он схватил ее за руку и задержал.

— Ты не поедешь домой, — сказал он ей.