Голдилинд говорила громко и отчётливо, так что большинство из присутствующих в зале могли её слышать, и все они возрадовались её словам, поскольку граф Джеффри не так уж плохо управлял страной. Он был мудр и опытен, хорошо говорил сам и понимал других, а кроме того был прекрасным воином. Во время его правления никто не соглашался лишь с тем, чтобы их госпожа и королева вдруг стала бы для них чужой, поэтому слова Голдилинд вызвали радостный крик. Все ожидали мира и королевского благорасположения.

Итак, Джеффри сел вместе со всеми к столу, и Кристофер, улыбаясь ему, сказал:

– Видите, лорд, не поступил ли я так, как Вы просили меня, когда давали это сокровище – Голдилинд? Я привёл разбойников на помощь Вам, а не на погибель. Помогите и Вы мне, будьте хорошим графом для миледи и для меня, и тогда Вы проживёте жизнь и умрёте счастливым человеком и моим другом, в противном же случае…

– Противного случая не будет, Ваше величество, – ответил ему Джеффри. – Каждый из присутствующих в этом зале подтвердит, что я умею держать слово.

Им было радостно вместе, и они были счастливы. Спустя же семь дней на опушке вне стен Лугфорда созвали всенародное собрание. Поистине, оно было многолюдным! Голдилинд встала посреди народа и назвала сэра Джеффри графом, поручив ему управлять страной от её имени, и никто не спорил с этим, поскольку все знали, что он, как никто другой, подходит для этого. Затем она называла представителей баронского и рыцарского сословий, о которых ей сообщили, что на них можно положиться. Голдилинд раздавала им должности, и не было никого из названных ею, кем бы народ был недоволен, ибо Голдилинд заранее советовалась с мудрейшими людьми из разных сословий.

Её саму все любили, ей поклонялись. Единственное, что принимали с трудом, это её неизбежное возвращения в Дуболесье через несколько дней. Когда Голдилинд услышала разговоры об этом, она решила, что по одному месяцу каждый год будет проводить в Лугодолье и, по возможности, выберет для этого май. Все хвалили королеву за мудрое решение, и каждый остался им доволен. С тех пор так и повелось, и второго своего сына Голдилинд родила в Лугфорде. Она решила, что он будет править после неё, и это вызвало бурную радость в народе. Ребёнок вырос сильными и пригожим и начал править страной, когда его мать была ещё жива. Он был хорошим человеком, и народ любил его.

Прежде чем Голдилинд вернулась со своим сопровождением в Дуболесье, она попросила привести к себе Алоизу, и когда это исполнили, Голдилинд одарила служанку и спросила, согласится ли Алоиза отправиться с ней в Дубфорд и служить ей там. Алоиза даже обрадовалась этому предложению, поскольку в Лугфорде она жила в бедности, и никто о ней не заботился, так как ходили слухи, что она была одной из тюремщиц молодой королевы.

Когда все вернулись в Дубфорд, то встретили там Гандольфа, барона Прибрежного края, полностью исцелившегося от своих ран. Король мягко приветствовал его и всю жизнь принимал его благосклонно, а барон отвечал ему верностью.

С тех пор жизнь Юного Кристофера и Голдилинд была спокойной, хотя на их пути встречались и войны, и иные беды, но и народ к ним, и они друг к другу всегда испытывали глубокое уважение и чистую любовь.

Ни с кем Кристофер не обращался хуже, чем тот заслуживал, а со многими даже гораздо лучше. Никого он не боялся и ни к кому не испытывал ненависти, разве что к возмутителям простого люда, но и эта ненависть не жила в его сердце долго, потому что она сильно укоротила жизни тех, к кому он её питал, и такие люди быстро исчезли из королевства, и все забыли о них. Преставился Кристофер в глубокой старости, всего лишь год спустя после смерти своей дорогой Голдилинд, и не было ещё короля, которого бы так сильно оплакивал народ, как оплакивали Юного Кристофера.

1895

Давным-давно в некой стране жил один государь*[3]. Все звали его король Питер, но этот монарший титул звучал слишком важно, если принять во внимание размеры его владений, а правил он совсем небольшой страной. Было у короля четыре сына: Блез, Хью, Грегори и Ральф. Ральфу, младшему из них, исполнился двадцать один год, а Блезу, старшему, – тридцать лет, и наступило для братьев то время, когда королевство их отца стало казаться им очень маленьким. Они хотели увидеть, как живут люди в других землях, хотели совершить что-то в своей жизни, ведь, будучи принцами, они всё же не знали сладости мирского богатства. У них не было ничего, разве что кроме хорошей еды да питья – в этом-то братья не знали недостатка. Был ещё у них и дом, притом самый лучший в королевстве. Были и друзья, с которыми они веселились, и девушки, которых они целовали, да такие хорошенькие, каких ещё поискать. Принцам разрешалось ходить всюду, где им только вздумается. Небеса над головой, земля под ногами, луга и поля, леса и чистые речушки, невысокие холмы Верхних Лугов – а именно так называлось их родное королевство, в котором правил король Питер, – всё принадлежало им.

Итак, не имея ничего, кроме этого, они желали большего. Но сильнее всего разрасталось их желание из-за того, что, будучи принцами, они не обладали никакой властью, разве что над конями и собаками. Ведь люди их страны были не очень-то сговорчивы. Они неохотно следовали за своими повелителями и всегда были готовы отплатить ударом за удар и пощёчиной за грубое слово. По этим-то причинам дети короля Питера чувствовали себя стеснёнными в своей маленькой стране, где не было ни шумного торгового города, ни крепкого замка, ни святого аббатства с монахами, а были всего лишь милые домики йоменов* да изредка попадались дворы франклинов* и замки рыцарей, плативших королю щитовые деньги*. Правда, ещё там встречались красивые церкви, а иногда и дома добрых каноников, хотя эти последние не то что не знали дороги в Рим, но даже не могли указать путь до дверей канцлерского дома.

Молодые люди утомили и отца, и мать разговорами о том, как им наскучило родное королевство и как сильно они хотят уехать куда-нибудь. Наконец, в июне месяце, одним жарким и ясным днём король Питер, поднявшись с ковра, на котором спал после обеда в саду (этот ковёр подарил королю приор* монастыря Святого Иоанна Предмостного), послал за своими четырьмя сыновьями, а сам направился во дворец. Когда принцы, прибыв, встали перед его троном, он произнёс:

– Дети мои! Вы уже давно докучаете мне своим желанием странствовать по миру. Скажите, если и в самом деле вы мечтаете покинуть нас, когда бы вы хотели это сделать?

Принцы переглянулись. Трое младших кивнули Блезу, самому старшему, и Блез ответил за всех:

– Если бы не любовь и уважение к Вам, отец, да к нашей матери, мы бы пустились в путь ещё прежде, чем успели бы проголодаться. Но Вы наш повелитель, отец, и решать это Вам. Я верно сказал, братья?