Пока Игорь готовил ужин, я накручивала диск телефона. Отказали в медицинской помощи, во спасении — мир не рухнул, только часть его обвалилась. Чтобы слегка ее восстановить, мне необходима поддержка. Пусть иллюзорная, пусть только голоса любимых услышать.

— Слушаю! Алло! — ответил голосом делового, занятого человека Олег. — Говорите! Не слышно, перезвоните! — и отключился.

Несколько минут я блаженно прижимала трубку к груди, точно Олег мне в любви объяснился и все невзгоды легко руками развел.

Невзгоды остались при мне. Я набрала домашний московский номер.

— Да? — недовольный голос Лешки. — Ну? Говорите? Слушай, пацан! Я же слышу, как ты пыхтишь! Ну, давай мороси! Все твои шуточки давно известны! Пацан! Не балуй! Маму слушайся и кушай манную кашу!

Лешка бросил трубку. Я слушала короткие гудки и тихо смеялась, вспоминая. Был в детстве моего сына позорный период, когда он с приятелями хулиганил по телефону. Я случайно их застукала.

Пришла с работы, они не услышали. Стояла в проеме двери и наблюдала, как рвут друг у друга трубку, набирают какие попало номера и что только не несут!

Они пугали людей нашествием крыс, сообщали о пожаре в соседней квартире и даже быстро проговаривали нецензурные конструкции, которые я не рискую повторить.

Сейчас мне смешно, а тогда негодованию не было предела. Я им устроила большую взбучку.

— Кирочка! — раздался рядом голос Игоря. — Ты по межгороду звонишь? Конечно, если острая необходимость… Но ты звонишь каждый вечер, придут счета…

— Я их оплачу.

Кстати, о счетах. При моей развившейся скупости было очень неприятно обнаружить, что секундные соединения (я молчала, на том конце быстро отключались) тарифицируются как трехминутный разговор, меньших ставок не существует.

— Пойдем ужинать, — позвал Игорь. — Я приготовил макароны по-флотски.

Знаю эти макароны серо-желтого цвета, сама покупала. И фарш, якобы мясной, хотя ливерножилистые отходы называть мясом кощунственно.

Но сегодня моя тайная витаминно-белковая трапеза не состоялась, придется довольствоваться тем, чем народ кормлю.

— Спасибо, Игорь! — поблагодарила я. — Сейчас приду.

У меня есть несколько минут, пока Игорь принимает свои вечерние сто грамм. И нужно сделать один звонок. Уже не психотерапевтический, не в Москву. Я набрала номер телефона Лиды. Обрисовала ситуацию четко и без надрыва, хотя поплакаться очень подмывало. Нельзя, хватит распускаться. Голодовку объявлять не собираюсь.

— Была сегодня в женской консультации, — делилась я. — Мне необходимо пройти обследование и получить больничный на двухмесячный оплачиваемый отпуск. Обязательно! Иначе останусь без денег. Мне отказали, вышвырнули, можно сказать.

— Сколько ты дала? — спросила Лида.

— Чего «дала»? — не поняла я.

— Сколько ты на лапу Козлоумихе дала?

Мне в голову не пришла мысль о взятке! Не потому, что мои нравственные принципы высоки. Но если тебя пять часов мурыжат в очереди, за что платить? Уже сверх меры оплатила! Взятка — за комфорт и особое отношение. А тут? Тут, в Алапаевске, наверное, другие правила.

— Лида! Это была моя ошибка? Ничего я на лапу не давала. Сколько нужно?

— А я знаю? Я, что ли, на сносях? Ладно, не понось фиолетовым!

— Что?

— Это выражение у нас такое. Не переживай, значит.

Почему все родные и просто симпатичные мне люди издеваются над русским языком?

Мы договорились с Лидой встретиться завтра в обед. Она наведет справки, узнает о таксе для беременных, найдет выходы на Козлоумову.

* * *

На следующий день с утра я не теряла времени даром. Приехала на автобусе в центр, нашла интернет-кафе. Дети и подростки, наверняка прогуливающие школу, с возбужденными лицами прилипшие к мониторам, играющие в стрелялки и квесты, если и удивились появлению в их компании тетеньки немолодого возраста, то никак не дали этого понять. Кроме игры, для них сейчас ничего не существовало. Я не разделяю мнения тех взрослых, которые считают компьютерные игры чумой. Книги — тоже чума, по себе знаю. Но читать книги положительно, а уходить в виртуальный мир — отрицательно. Лет через сто над этой педагогической сентенцией будут смеяться.

В игры я не играла. Я искала в Интернете определение своих прав — прав беременной женщины в системе российского здравоохранения. Поиск увенчался не просто успехом! Триумфом! У меня было очень много прав! Меня были обязаны поставить на учет, провести обследования с полисом, без полиса, с пропиской, без прописки — никаких преград! И дородовой отпуск предоставить, и послеродовой, вздумай я рожать хоть в Якутии, хоть на Северном полюсе.

Немного доплатив, я распечатала на принтере выписки из соответствующих приказов и распоряжений Министерства здравоохранения.

Но юридическая база не понадобилась.

Я ждала в коридоре. Лида ходила по кабинетам. Все те же очереди. Лица другие, а обстановка один в один.

— Не на прием! — отбилась Лида от женщин, не пускавших ее в кабинет Козлоумовой. — Из мэрии! По депутатской линии!

Елене Семеновне Козлоумовой мы заплатили шестьсот рублей. Двадцать долларов! Такова была цена моих мытарств.

* * *

Я почему-то вспомнила, как мы с Любой пиршествовали в ресторане на Майорке. Люба меня спрашивала, сколько будет пятнадцать процентов — чаевые официанту — от счета в двести семьдесят долларов. Мы обе были сильно выпивши и никак не могли проценты вывести.

— Сотня! — махнула рукой Люба. — Плачу ему сто баксов. Такой случай! Первый раз меня подруга навестила!

Майорка и женская консультация в Алапаевске.

Двадцать долларов и многие сотни, которые Люба тратит на ерунду. Шестьсот рублей даже я отдавала, не задумываясь, за хорошую косметику. Золотоносная Козлоумова и больные, беременные женщины в многочасовой очереди. Не все меряется деньгами. От «не все» сколько остается?

Я не коммунистка, никогда не была в партии, страшно далека от политики. Но та часть моего сознания, в которой не произошли изменения из-за беременности, страстно желала справедливости!

Всем женщинам равные блага! Потому что делают они одно и то же: вынашивают и рожают детей!

— Кира! — трясла меня за плечо Лида. — Задумалась? Нормально себя чувствуешь? Тогда пошли! Третий этаж, врач Петрова, кабинет триста семь. Ты не поверишь, как ее зовут!

Мы поднимались по лестнице, Лида трещала без умолку:

— Гликерия Семеновна! Представляешь? Не одна твоя невестка на имя травмированная. Врачиха молодая, но, по отзывам, внимательная. Будет тебя наблюдать. Завотделением при мне по телефону распорядилась. Выше нос, Кира! Живот вперед!

Кстати, взятку Лида заплатила из своих денег, от моих отказалась («тебе еще пригодятся»). Когда вас бросают любимые мужчины, остаются еще верные подруги. Люба купила мне квартиру, Лида дала взятку медицинской начальнице. Траты несопоставимые. И совершенно равные!