Мирей испытывала страх и острое желание сбежать, вернуться в гостиницу и там ждать возвращения Мишеля, но она понимала — сейчас она живет за себя и за Мишеля, как никогда прежде.

Она ловко и бесшумно вскарабкалась по стволу глицинии. Время от времени почти из-под пальцев у нее вылетали воробьи, нашедшие себе среди ветвей укрытие на ночь. Шелест крыльев испуганных птиц через несколько мгновений пропадал во мраке.

Она добралась до аттика, усыпанного сухими листьями, а оттуда залезла на крышу соседнего дома и стала ползти по черепице, пока не оказалась над дверью. Она протянула руку к водосточному желобу и стала шарить на ощупь, потом сжала в руке ключ. Теперь у нее появилась возможность исследовать секретное убежище загадочного человека. Быть может, раскрыть тайну его маски и света, загоравшегося иной раз среди ночи под вечно закрытой ставней дома номер 17 по улице Дионисиу.

Нужно было определить, где находится собака. Мирей знала — как только она попадет на лестницу, животное бросится на нее. Значит, она должна открыть дверь и закрыть ее за собой как можно быстрее. Где сейчас собака? Сердце ее билось все сильнее, она ждала, пока пес пошевелится, хотя бы слегка, чтобы определить, на каком расстоянии от двери он находится, в саду ли он или уже под лестницей. Но стояла полная тишина: животное неподвижно таилось в каком-то уголке сада, готовое вскочить и наброситься на нее словно фурия.

Мирей подождала еще: ей не хотелось подвергаться жестокому нападению только ради удовлетворения собственного любопытства. Вдруг она услышала слабое мяуканье и увидела, как на вершине забора возникла темная фигура кошки. Наконец хоть что-то может вывести ее из затруднительного положения! Кошка продолжала медленно продвигаться по забору, потом остановилась, немного помешкала, пощупав передней лапкой пустоту перед собой, и спрыгнула внутрь, но даже тогда не раздалось ни единого звука. Казалось, сторож знал — ему стоит опасаться совсем другого непрошеного гостя, и безмолвно поджидал ее за калиткой.

Тогда Мирей все равно решила попробовать: ведь если она сейчас просто так уйдет, то никогда не простит себе этого. Она тщательно продумала, как бесшумно проникнуть на лестничную площадку, держа ключ в руке (нельзя терять время на то, чтоб вынуть его из кармана!), и горячо надеялась успеть вставить его в замочную скважину и повернуть, прежде чем собака обрушит на нее свою ярость. Она глубоко вздохнула, а потом стала спускаться, мыском нащупывая пол лестничной площадки. Потом тихо спрыгнула. Теперь она оказалась в луче света, исходящего от лампы над дверью. Ее, вероятно, хорошо видно, как видно было и того человека, что вышел на улицу.

Она быстро нашла замочную скважину, лихорадочно пытаясь вставить туда ключ. Ключ не подходил. Она повернула его в противоположную сторону, и он наконец попал. Замок открылся с коротким сухим щелчком. Мирей остановилась на несколько секунд, вслушиваясь, не движется ли кто-нибудь или что-нибудь во мраке.

Ей повезло: тишина казалась абсолютной. Она тихонько толкнула дверь и скользнула в открытое помещение, обернувшись, чтобы запереть ее за собой, но тут внезапный яростный лай заставил девушку оледенеть от ужаса. Собака одним прыжком достигла верхней площадки лестницы и пыталась лапами и зубами открыть дверь. Мирей толкала изо всех сил, но животное уже почти просунуло голову между створкой и косяком и стремилось пролезть внутрь всем туловищем. Его свирепый лай раздавался в замкнутом пространстве с особым неистовством, казалось, энергия его неиссякаема и пес готов все свернуть на своем пути. Мирей встала спиной к двери, уперлась ногами, отчаянно, изо всех сил, но понимала — она сможет выстоять еще только несколько секунд.

И вдруг среди смятения и ужаса ей вспомнилось: во внутреннем кармане куртки у нее лежит флакончик спрея-дезодоранта. Она нашла его, прогнулась, продолжая упираться ногами, так чтобы оказаться поближе к собаке, а потом брызнула в морду животному. Оно, ослепленное, на миг попятилось, и этого Мирей хватило, чтобы закрыть дверь. Через мгновение собака возобновила свою атаку, еще более яростно, изо всех сил кидаясь на дверь, так что дрожала вся стена. Мирей бегом бросилась по какому-то темному коридору, пересекла комнату и стала подниматься по лестнице. Лай собаки вроде бы немного утих, превратившись в глухое, далекое рычание.

Она нащупала выключатель и зажгла свет. Наконец-то она внутри. Но внутри чего? Мирей двинулась вперед между белыми, совершенно голыми стенами и обнаружила перед собой еще одну дверь. По-видимому, девушка находилась теперь на уровне первого этажа. Она открыла дверь и оказалась в большой, хорошо обставленной комнате. В углу на мольберте стоял неоконченный женский портрет. Можно было подумать, что там изображена актриса классического театра в античном костюме. Очень красивая аристократической, яркой красотой, она чем-то напоминала Ирен Папас. На стене висела фотография молодого человека лет тридцати с небольшим, с голым торсом: он натягивал лук с двойным роликом. У молодого человека было сухое, мускулистое тело, солнце освещало его плечи и левую руку. Свет по диагонали едва касался его глаза, пристально глядящего на цель, сообщая ему зловещий блеск. Создавалось впечатление, будто в черном, неподвижном глазу значится смертный приговор.

В помещении не оказалось окон, как не было их и в коридоре. Мирей прерывисто дышала от страха и напряжения. Что она будет делать, если внезапно явится хозяин странного убежища? Она подошла к двери в глубине комнаты и уже намеревалась дотронуться до ручки, но отдернула пальцы, и сердце подпрыгнуло у нее в груди: из соседнего помещения доносился шум торопливых шагов.

Она в отчаянии огляделась, ища укрытия, места, где можно было бы спрятаться, но ничего не обнаружила. Выйти из комнаты, но тогда ее разорвет притаившийся у двери зверь. Она пропала, молнией сверкнуло у нее в голове.

— Сюда, капитан, он пошел сюда, тут слышны шаги. Он от нас не скроется. Скорее, скорее!

Караманлис, задыхаясь, побежал туда, где виднелся сноп лучей фонарика, при помощи которого один из его людей пытался осветить ему дорогу по тротуару, протянувшемуся вдоль огромной сточной трубы.

— Ты его видел? — спросил капитан, прислонившись к влажной от капель стене.

— Нет, капитан, но я слышал шум его шагов.

— Я ничего не слышал.

— Уверяю вас…

— Нас водили за нос. Сукин сын сбежал.

Тут послышался отчетливый стук шагов. Они ускорились, будто кто-то бросился бежать.

— Ты прав, проклятие, это оттуда! Давай шевелись, поймайте его, черт возьми, я больше не могу, мне дыхания не хватает.

Двое агентов устремились в том направлении, откуда доносился шум шагов, но вскоре остановились, упершись в стену. Они ошеломленно переглянулись и вернулись туда, откуда пришли. Под сводами, поросшими плесенью, царила абсолютная тишина, но не прошло и минуты, как подвал снова огласился эхом шагов, на сей раз медленных, — как будто кто-то беззаботно прогуливался в смрадном подземелье, словно в собственном царстве.

Мирей спряталась в единственном укромном уголке, за диваном, но понимала: убежище ее весьма ненадежно. Сколько она еще сможет оставаться незамеченной после того, как неизвестный подойдет к порогу и дверь откроется? Минуту, может быть, две? Однако что-то странное слышалось в этих шагах: они то замедлялись, то затихали вовсе, то становились торопливыми, но никак не приближались.