испытание некоторого времени, и возникает в официальных документах „деревня“»[1201]. Отметим, что данный вопрос до сих пор остается дискуссионным в исторической науке.

Более критической стала рецензия С.В. Юшкова. Он повторил редакторскую ремарку о том, что Веселовский стоит на позициях буржуазной историографии[1202]. Указал он и на отсутствие классового анализа в работе. С.В. Юшков раскритиковал и мнение Веселовского о том, что деревня являлась первичной формой землевладения, считая это спецификой только монастырского землевладения. Подводя итоги, автор рецензии все же признавал: «Подчеркивая ошибочность основной концепции автора и ряд допущенных им ошибок и упущений, нельзя не отметить, что многие частные вопросы…были не только им заново поставлены, но и решены»[1203].

Монография стала этапной в целенаправленном исследовании Веселовским проблемы эволюции феодальных форм землевладения. В изучении наследия Веселовского ей традиционно уделялось мало места. Между тем эта книга позволила исследователю уточнить первичные ячейки феодального землевладения, создав тем самым твердый фундамент для своих концептуальных работ по социально-экономической истории Северо-Восточной Руси. Многие выводы автора нашли отражение в последующих исследованиях. Так, в капитальной работе А.Я. Дегтярева было подтверждено, что основным видом поселений в XIV–XV вв. было одно-двухдворное[1204]. Л.В. Милов указал на климатические предпосылки целесообразности такого поселения[1205]. Тем не менее, научно-исследовательский процесс изучения данной проблемы далеко еще не закончен. Но можно с уверенностью сказать, что монография Веселовского заметно продвинула исследования вперед.

3. С.В. Бахрушин в дискуссиях 1930-х гг

Бахрушин как историк, стремившийся влиться в истеблишмент советской историографии, оказался в центре дискуссий о социально-экономическом характере Киевской Руси. 1930-е–1940-е гг. ознаменовались жаркими спорами о социально-экономическом характере Древней Руси. Дискуссии были важной частью становления советской исторической науки и являются показателем неоднозначности ее развития. Несмотря на марксистскую терминологию, на повестке дня стоял вечный вопрос о характере развития России по отношению к западноевропейским странам.

В ходе дискуссии выделилось две группы: сторонники теории феодальной сущности Киевского государства и историки, считавшие, что основой социально-экономического строя того периода было рабовладение. Первую группу возглавлял Б.Д. Греков. Его работы, чутко улавливающие позицию официальных властей, оказались в центре полемики. Именно позиция по отношению к книгам Б.Д. Грекова определяла положение Бахрушина в проходивших дискуссиях.

В 1936 г. он откликнулся на публикацию книги Грекова «Феодальные отношения в Киевском государстве», вышедшую в 1935 г. Рецензируя монографию, Бахрушин, признавая сам факт того, что Русь миновала рабовладение, в то же время не соглашался с автором по ряду важных вопросов. Так, с его точки зрения, Греков, сосредоточившись на изучении социально-экономической базы, «совершенно упускает из поля своего зрения все „надстроечные явления“»[1206]. Не хватало его работе и стремления рассмотреть явления в динамике, разработав более дробную периодизацию. Исходя из работ К. Маркса, который рассматривал Киевское государство как «империю Рюриковичей», Бахрушин считал, что необходимо провести разделение развития Киевской Руси на два периода. На первом этапе (IX–XI вв.) пришедшие норманны не нашли развитого феодального общества, поэтому ограничивались сбором дани, а не создали разветвленной феодальной системы, как в Англии или Франции. Произошла «концентрация власти в руках одного княжеского дома, обеспечивающая дружине более широкие возможности грабежа»[1207]. Заметим, что данная идея по сути является прообразом концепции «государственного феодализма». Только с XI в. происходит развитие феодальных институтов, да и то «мы наблюдаем лишь первые этапы этого процесса»[1208], – считал Бахрушин. Именно в это время, по его мнению, господствующее положение в экономике начинает занимать сельское хозяйство. Таким образом, историк выступил против архаизации феодализма в русской истории, как это делал Греков, стремившийся всячески доказать, что уже в IX в. на Руси существовало развитое феодальное общество. Еще одним важным недостатком исследований Грекова, по замечанию рецензента, стало то, что он игнорировал широкое применение рабов в хозяйстве землевладельцев[1209].

Уже в данной рецензии проявилось новое положение Бахрушина. Основой его концептуальных построений становятся не исторические источники, а высказывания классиков марксизма, которые приобретают руководящее значение. В то же время Бахрушин всегда старался дать их в тесном переплетении с фактическим материалом. Более развернуто он повторил свои размышления в новой рецензии на книгу Грекова в центральном научно-историческом журнале «Историк-марксист»[1210].

Следующей работой по данной проблематике стала статья «Держава Рюриковичей». Показательно, что заглавие является прямой цитатой К. Маркса. В основу работы были положены идеи Маркса из «Тайной дипломатии». В ней он развивал свои наблюдения, высказанные в рецензии на книгу Б.Д. Грекова. В начале статьи он признавал то, что в изучаемый период произошел переход от родовой общины к территориальной. Вывод был дан со ссылкой на Ф. Энгельса[1211]. Любопытны были рассуждения Бахрушина о сущности «державы Рюриковичей». Он считал: «В момент образования „державы Рюриковичей“ это было в сущности искусственное объединение разнородных этнических элементов, которое при отсутствии у них экономических связей, держалось исключительно силой оружия»[1212]. Исходя из этого факта, Бахрушин квалифицировал политический строй Киевской Руси как «военную демократию». В отличие от более ранней работы, автор немного удревнил время феодализации Руси. Теперь он относил его на конец X в.[1213].

Б.Д. Греков так и не признал замечаний Бахрушина. В итоговом издании «Киевской Руси» он по-прежнему продолжал считать Киевскую Русь сформировавшимся феодальным государством, а не какой-нибудь «военной демократией»[1214]. Сам Бахрушин в дальнейшем фактически публично признал концепцию оппонента[1215], стараясь, видимо, не конфликтовать с могущественным главой советской медиевистики.

Еще одной знаковой работой по проблеме феодализма в Древней Руси стала критическая статья, направленная против концепции М.Н. Покровского. Она была опубликована в сборнике «Против исторической концепции М.Н. Покровского». Авторами сборника были либо историки-коммунисты, либо старые специалисты, принявшие предложенные «правила игры», например, Б.Д. Греков, В.И. Пичета, С.В. Юшков. Был среди них и Бахрушин, что вновь свидетельствовало о его высоком статусе в советской исторической науке.

Анализируя наследие М.Н. Покровского, автор считал, что основой его представлений о феодализме стали концепции Н.П. Павлова-Сильванского и В.О. Ключевского. По наблюдениям Бахрушина, Покровский продолжал рассматривать феодализм как юридический институт[1216]. Далее, сравнив высказывая Маркса и Энгельса с идеями Покровского, автор сделал вывод: «Итак, ясное и точное определение феодального способа производства, данное в трудах Маркса и Энгельса, не оказало никакого влияния на Покровского»[1217]. В статье выпукло проявился новый подход Бахрушина к исторической критике. Критиковалось то, что не совпадало с высказываниями классиков марксизма-ленинизма. Вся статья была построена по принципу сравнения концепции Покровского с трудами Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Блестяще знавший фактический материал Бахрушин практически не использовал его для опровержения Покровского. От него требовалась