— к образованию пригородов, а третьи оставило на исконном их положении сельского посёлка, т. е. села. Таким образом, если исходить из допущения, что каждый населённый пункт, независимо от количества его населения и размеров занимаемой им территории, имел свой укреплённый бастион, и совершенно игнорировать затем естественный исторический процесс развития этих населённых пунктов, не одинаковый для каждого из них в отдельности, тогда только можно было бы согласиться с теорией Самоквасова, которая, отвергая теорию родового и общинного быта на догосударственной стадии жизни славян, исходила из положения, что «на низшей ступени культуры и гражданственности оседлых народов область, занятая данным земледельческим племенем, является заселённою только городскими общинами, состоящими в полной политической разрозненности»у причём «каждый городок с прилегающим к нему участком земли составляет территорию автократической общины, управляемой общинным собранием и городским начальником, над которым нет высшей власти, кроме веча общины».[132]

Кроме того, одним из основных назначений городов-крепостей, согласно показаниям всех источников, было служить местом укрытия для простого населения от угрожавшего неприятеля (refugium); укрываясь в города, народ сносил сюда и свои наиболее ценные для него пожитки. Отсюда, вопреки утверждению Самоквасова, явствует, что народ жил не только в иодгородях, но и за пределами городов и подгородей, т. е. в сёлах (чешек, dediny) и т. д.[133]

Остатки древних славянских городищ, эти tumuli slavisales или tumuli veterum Slavorum, нередко поражают наблюдателя огромностью своих размеров, ввиду чего постройка их часто связывается народным преданием с исполинами, как tumutus gigantis. Таков, например, славянский курган на о. Рюгене (ранее XI в.), именуемый Doberwor, по-славянски Добевор. О нём рассказывается, будто он воздвигнут мгновенно (doba) исполином, высыпавшим песок из меха (wor). Это толкование исторического названия представляет собою не что иное, конечно, как обычное народное осмысление забытого значения старого термина, но устанавливаемая преданием связь его с исполином указывает на грандиозность сооружения. Такие же легенды связаны и со многими курганами или остатками древних земляных валов в Польше.[134]

О чешских городищах (hradiSte) как колоссальных памятниках далёкого прошлого, вызывающих даже своими остатками удивление, говорит чешский археолог Dr. J.L.Pic[135] Особенно в этом смысле у чехов обращают на себя внимание городища с остатками обожженных каменных валов, приписываемые иногда предполагаемым дославянским насельникам территории Чехии, кельтам бойям. Таких городищ в Чехии, по данным Пича, имеется девять. В своём прекрасно изданном труде Пич даёт подробное интересное описание разнообразных по материалу постройки, по плану, по размерам, по системе расположения валов и т. п. чешских и других славянских городищ, о чём мы здесь подробнее говорить не будем, так как этот специальный предмет выходит за пределы нашей темы.

К числу древнейших чешских городищ автор относит городища с глиняными валами и среди них на первое место ставит: Тетин, вдовья резиденция св. Людмилы; Либицс и Вращав, связанные с именами династии Славниковичей и Вршовичей; упоминаемый несколько раз у Козьмы Пражского в XI–XII вв. Левый Градсц, затем Джи-вич, связанный с именем князя Олджиха, и др.

По рассказу Аль-Бекри, относящемуся к западным славянам, славяне большую часть своих крепостей строят таким образом: «Они направляются к лугам, обильным водами и камышом, и обозначают там место круглое или четырёхугольное, смотря по форме, которую желают придать крепости, и по величине сё. И выкапывают вокруг него ров и выкопанную землю сваливают в вал, укрепивши её досками и сваями наподобие битой земли, покуда стена нс дойдёт до желанной высоты. И отмеряется тогда дверь с какой стороны им угодно, а к ней приходят по деревянному мосту»,[136]Это показание Аль-Бекри о земляных или глиняных городах-крепостях у западных славян подтверждается археологическими изысканиями Пича. О Праге (Фрага) тот же арабский источник сообщает, что он выстроен из камня и извести и представляет собою богатейший торговлею город. «Приходят к нему из города Краква (Кракова) русы и славяне с товарами и приходят к ним (жителям Фра ги) из стран тюрков мусульмане и евреи и тюрки, также с товарами и с миткалями византийскими, и вывозят от них муку, олово и разные меха. Страна их лучшая из стран севера и богатейшая жизненными припасами…» и т. д.[137]

О размерах городищ на территории восточных северян подробно говорит проф. Самоквасов.[138]*5 Среди городищ встречаются здесь не только городища более крупных и более мелких размеров, но и городища «грандиозных размеров», вроде, например, Бельского городища. В описании этого городища, составленном в 1895 г., говорится, что своими грандиозными размерами оно напоминает известные укрепления у Матронинского монастыря и г. Грубска в Киевской губ. и у села Немирова в Подольской губ.[139] Таким образом, города значительных размеров имелись в древности не только у северян, но и у других племён Киевской Руси, что говорит о соответственном развитии торгово-промышленной и культурной жизни древней Руси. Согласно данным археологических исследований, большие городища, состоящие из двух, иногда и из трёх укреплённых площадей, лежащих рядом, обведённых каждое валами и рвами, как, например, в Чернигове, имеются в каждой волостной группе и представляют собою остатки так называемых старейших городов, т. е. волостных общественно-административных, судебных, военных и религиозных центров, где жил волостной князь и собиралось вече. Городища небольших размеров представляют собою остатки младших волостных городов, или волостных пригородов, известным образом связанных со старейшим городом и координировавших свою деятельность с его решениями, или же пограничных укреплений («мал городок»).

Таким образом, древнеславянский русск. городу югослав, граду чешек, hr ad, или польск. grody сначала просто как укреплённый территориальный пункт, а с течением времени как укреплённое поселение, был нераздельно слит с территорией волости или жупы, или кастелянии, составлял с нею одно целое и вначале не имел своего собственного имени, а назывался или по имени племени, для которого он служил укреплённым пунктов, или по имени своего основателя; многие же мелкие земляные города-крепости или бастионы, не развившиеся в пригороды, вероятно были безыменными. Другими словами, городу civitas и волость, жупа, кастеляния, будучи разными по существу предметами, на военно-административном и юридическом языке означали у древних славян в историческое время, по-видимому, одно и то же, т. е. волость. Чешский археолог J.Pic объясняет это тем, что имя старейшего города волости заслонило собою с течением времени имя племени, что, как он предполагает, относится ко времени ещё до Козьмы и Нестора, т. е. до XI в. «Лучан (племя) современные люди, — пишет Козьма, — называют теперь по городу Zatcc —