Он снова расхохотался, тяжело опираясь на брата.

— Возможно, позже. Пирс, когда ты отдохнешь, — пообещал Кипп.

— Хочу отделать ее как следует! Кнутом! А потом и Жасмин отполирую попку! На что еще годятся бабы? Бить да почаще объезжать! Сколько ее дочери, Кипп? Мы и ее выпорем и научим ласкать ртом мое орудие! Она слишком мала, чтобы намять ей брюхо, но можно обучить ее другим вещам!

Кипп помог брату добраться до спальни и, стащив с него, как обычно, сапоги и дублет, уложил в постель. Он не сомневался, что Пирса опоили. Теперь все зависит от него. Пирса ему не удержать. Пьяные угрозы обесчестить маленькую Индию Линдли возмутили Киппа. Они никогда не обижали детей, но если брат пообещал сделать это, значит, не отступится от своей прихоти. Кипп ничему не сможет помешать. Лишь последовав совету Адали, он спасется и, возможно, сумеет выручить брата. Кипп пошел искать Адали.

— Ты подлил что-то в вино Пирса, — заметил он.

— Маркиз проспит до полудня, — деловито пообещал Адали, не отрицая подозрений Киппа. — Значит, вы одумались.

— Прикажите, чтобы меня разбудили на рассвете. Я отправляюсь в дальний путь, — сказал Кипп. Адали кивнул.

— Как вы решились? — с любопытством осведомился он.

— Пирс стал бахвалиться, что совратит и опозорит старшую дочь леди Жасмин. Сама мысль об этом омерзительна. Разве я посмею помогать брату, который способен измываться над ребенком?

— Он пальцем ее не тронет, — отрезал Адали, — как и никого другого из семьи моей госпожи. Я сам прикончил бы его ночью, но граф настаивает на том, чтобы все было по закону. И он, наверное, прав — лучше обличить подлость маркиза Хартсфилда перед всеми. Вы поступаете мудро, уезжая именно сейчас.

За час до рассвета Адали сам разбудил Киппа, отвел на кухню, дал с собой на дорогу овсяных лепешек, сыра, солонины и вина и показал неприметную дорогу через горы, известную лишь местным жителям и позволяющую сократить поездку не менее чем на два дня. Потом он помог Киппу оседлать лошадь.

— Я велел ее подковать, — объяснил евнух изумленному Сен-Дени. — Не бойтесь, что кто-то из людей брата увидит, как вы уезжаете. Они тоже крепко спят.

Кипп кивнул и вскочил на коня.

— Мне грустно, Адали, — сказал он на прощание, — но я знаю, что принял верное решение, каким бы трудным оно ни было. Мой брат потерян для меня.

— Одна дверь жизни закрылась, но другая широко распахнулась, ; — мудро заметил Адали. — Поезжайте с Богом.

И вынув из-за пазухи маленький запечатанный свиток пергамента, протянул Киппу.

— Передайте это виконту Вилльерзу, и вам не придется бояться за себя.

С этими словами Адали шлепнул коня по крупу и подождал, пока Кипп не исчезнет вдалеке.

— Ты ничего не видел, — тихо предупредил управитель стражника.

— Конечно, мастер Адали, — почтительно ответил тот. Ночь растаяла, и взошло солнце. Адали успел отправить курьера к графу с извещением о прибытии Сен-Дени и исчезновении Киппа, который, по словам евнуха, уже давно подумывал о разрыве с братом. В полдень маркиз Хартсфилд, спотыкаясь, ввалился в парадный зал, хрипло призывая Киппа, Адали и слуг.

— А, милорд, наконец-то вы проснулись! — воскликнул Адали, появившийся перед ним словно по волшебству. — Проголодались? Чем могу служить?

— Где мой брат, черт возьми? — рассвирепел Сен-Дени.

— Ваш брат? — недоумевающе переспросил управитель. — Разве он не с вами, милорд? Мне казалось, он всегда рядом.

— Нет! Его нет, иначе я не спрашивал бы! — рявкнул маркиз. — Принеси вина! Во рту мерзко, как в дырке шлюхи!

— В последний раз я видел мастера Сен-Дени, когда он укладывал в постель вашу светлость. Кажется, поездка утомила вас! Вы не привыкли к трудностям пути — жизнь при дворе слишком легка и безмятежна.

Он поспешно вручил Сен-Дени серебряную чашу.

— Ваше вино.

Маркиз в мгновение ока расправился с багряным напитком.

— Уже поздно?

— День клонится к вечеру, милорд, — бодро сказал Адали.

— Где мои люди?

— Тоже проспали всю ночь как убитые.

— Найди брата! — приказал маркиз, и Адали, вежливо поклонившись, вышел из зала. Вернувшись через полчаса, он сообщил маркизу:

— По всей видимости, ваш брат покинул замок, милорд: его лошади нет в конюшне. Должно быть, он уехал совсем рано. Вероятно, исчез во время смены караула. Ночная стража утверждает, что заметила одинокого всадника, а дневная вроде бы ничего не видела. Сожалею, что не могу сказать больше.

— Если ты что-то сделал с ним… — начал маркиз, но Адали перебил его.

— Милорд! — рассерженно воскликнул он. — Здесь вы под защитой графа Гленкирка! Ни один человек и пальцем не тронет вас и ваших людей, иначе, поверьте, все вы были бы зарезаны в постелях и к утру похоронены на безымянном холме! Никто и не подумал обидеть вашего брата! Не знаю, куда он подевался и почему предпочел скрыться! Лучше скажите, милорд, не хотите ли вы есть?

— Он вернется, — пробормотал маркиз себе под нос. Голова невыносимо раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Однако он все-таки поел в одиночестве. На стол подавали мужчины — женщины куда-то исчезли. Наконец Пирс снова призвал Адали:

— Я хочу женщину, черт возьми! Приведи ту девчонку, что прислуживала прошлой ночью! Рыжую, с большими сиськами!

— Сожалею, милорд, но наши служанки не шлюхи и не развлекают гостей в постели, — заявил Адали.

Сен-Дени вышел из зала и, едва добравшись до спальни, рухнул на кровать и проспал до рассвета. Утром он почувствовал себя немного бодрее, оделся и вернулся в зал.

— Я уезжаю, — сказал он Адали. — Ты записал названия мест, где могут оказаться граф и Жасмин? И нарисовал, как туда попасть?

— Конечно, милорд, — заверил Адали, подавая завтрак маркизу. В зале не было больше ни одного слуги. Адали поставил перед Сен-Дени миску с овсянкой, ломоть хлеба с сыром и чашу с сидром.

Поев, Пирс взял у Адали пергамент и вышел во двор, где уже толпились его люди.

— Никто не видел моего брата? — громко спросил он, но все недоуменно покачали головами. Конюх привел его коня, и маркиз вскочил в седло.

— Где остальные лошади, Адали?

— Наши конюшни не так велики, милорд, и не могут всех вместить, поэтому мы отправили лошадей на пастбище. Это по пути в Ситеан. Если ваши люди донесут мешки и сбрую до горного луга, милорд, вы сможете сразу пуститься в путь. Вам, я знаю, нужно торопиться, — с улыбкой объяснил евнух.

Пирс Сен-Дени тихо выругался, заподозрив, что Адали всеми способами пытается сбить его с толку и помешать преследовать Жасмин и Джеймса Лесли. Однако придраться было не к чему — Адали вел себя на диво услужливо. И хотя что-то подсказывало маркизу, что дело нечисто, прямых доказательств не было.