будет такой поступок? Он представил себе полчища мертвецов, заходящих в “Раутхэт” выпить пива, стремящихся проникнуть, в постели своих вдов или вдовцов…

Так или иначе, но ему удалось сдвинуться с мертвой точки.

Он начал сочинять музыку, делал фантастические наброски на темы жизни и смерти. Он писал мелодии и контрмелодии, лишенные ладового сопровождения, которые должны были дать ему реальную силу, почувствовать изменения, которые они способны внести в его сознание.

Около полудня он вдруг с удивлением услышал, что кто-то его зовет — нет, кричит.

Он распахнул дверь и выскочил из дома. Ареана бежала к нему через клеверное поле, ее длинная голубая юбка, обшитая кружевом, развевалась. Лицо покраснело от слез, она ничего не могла сказать, только куда-то показывала. Наконец, она выдохнула:

— Мери.

Девочка лежала возле колодца лицом вниз. Сначала Леофу показалось, что это не Мери, а забытая кем-то кукла.

Когда слуги ее подняли, он больше не мог отрицать очевидное. Она не дышала, из носа и рта текла вода.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Он обнимал Ареану, пытаясь ее успокоить, а слуги вымыли девочку, переодели и уложили в кровать.

— Она была так несчастлива, — сказала Ареана, когда мир вновь начал обретать очертания. — Как ты думаешь…

— Я не знаю, — ответил Леоф. — Она сказала мне вчера, что слышала, как мертвые поют возле колодца, и что она видела свою мать. Я попросил Мери, чтобы она больше туда не ходила, но мне следовало… я должен был ее остановить.

— Это не твоя вина.

— Все это моя вина, — ответил Леоф. — Если бы я не написал ту проклятую музыку. Если бы приглядывал за ней повнимательнее…

— Ты любил ее, — сказала Ареана. — Ты дал ей больше, чем кто-либо другой в ее жизни. Ты показал ей, на что она была способна.

Он лишь покачал головой, и Ареана взяла его голову в свои ладони и поцеловала в лоб.

— Почему вы плачете? — спросила Мери.

Она стояла на пороге в чистом платье, которое на нее надели слуги. У нее были влажные волосы.

ЧАСТЬ III

ВЕРА И ВЕРНОСТЬ

Чтобы принести клятву верности, сначала нужно узнать, что это такое, милорд. Несмотря на то, что собака способна слепо служить своему хозяину, она никогда не сможет дать клятву верности. Вас окружают собаки, милорд, но я к ним не отношусь.

Показания святого Анемлена в суде Черного Джестера

Я понимаю. Собаки должны есть.

Ответ Черного Джестера.

Desiosmeykompidammoltotemdesiopismeuess

Скажи мне, с кем ты гуляешь, и я скажу тебе, кто ты есть

Вителлианская пословица

ГЛАВА 1

АДСКАЯ РУНА

Заря еще не распустила по свету свои розовые волосы, когда Элис осторожно разбудила Мюриель.

— Похоже, Беримунд не забыл о своем обещании, — сказала Элис. — Пришла леди, которая должна подобрать вам костюм для верховой езды.

— Неужели, — пробормотала Мюриель, протирая глаза, — здесь охотятся по ночам?

— Нет, но они начинают очень рано. Вы ведь хотите выглядеть как можно лучше, не так ли?

— Конечно. Ладно, дай мне прийти в себя, а потом можешь ее впустить.

Мюриель подошла к окну. Воздух был прохладным, большая часть города оставалась под таинственным покровом ночной темноты, за которой виднелось всего лишь несколько пятнышек света. Звезды сверкали, как бриллианты или сапфиры. Если бы не неуловимые отличия в запахах, она могла бы с тем же успехом смотреть из Волчьей башни на спящий Эслен.

Что там происходит? Как Энни?

Мюриель вдруг представила себе четырехлетнюю Энни, рыжие волосы заплетены в длинные косы, девочка сидит на корточках у окна в горнице святого Тервинга, одетая в мужскую одежду, и поет какую-то песенку, помахивая маленьким игрушечным мечом. Мюриель не собиралась за ней подсматривать, но девочка не видела матери в темном зале, и Мюриель долго наблюдала за дочкой, сама не зная зачем.

Она вспомнила Фастию с ее длинными темными волосами и своеобразным юмором, и Элсени, никогда не блиставшую умом, но такую милую и полную жизни.

Теперь их нет. Однажды ей показалось, как она слышит шепот Фастии “мама” в Тенистом Эслене, но потом шепот исчез, и больше ничего не осталось от ее красивых дочерей, лишь тела в гробах.

Однако Энни удалось уцелеть. Энни, чьи проказы часто были больше чем капризами, которая никогда не считалась красавицей и все свое детство пыталась не иметь никакого отношения к делам семьи.

Энни, которая, как Мюриель иногда казалось, ее ненавидела. Энни, которая сейчас нуждалась в ней, как никогда прежде.

Почему она покинула единственную оставшуюся в живых дочь?

Может быть, она просто не могла остаться?

У нее за спиной тихонько кашлянула Элис.

— Я готова, благодарю, — сказала Мюриель.

Солнце едва поднялось над горизонтом, когда Мюриель встретилась с Беримундом во дворе. Щеки молодого человека раскраснелись, но глаза заметно потускнели.

— Не могу поверить, что вам удалось проснуться, — сказала Мюриель. — Я поражена.

— Практика, — ответил Беримунд. — Долгая практика с самого детства.

— Благодарю вас за то, что вы не забыли мою просьбу.

— Ах, вот вы о чем, — сказал принц. — Еще есть время изменить планы.

— Но почему? Я хочу встретиться с вашим отцом.

Беримунд кивнул, казалось, он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

— Костюм для верховой езды вам очень идет, — наконец, сказал Беримунд.

— Спасибо, — ответила Мюриель. — Это необычное платье.

Платье по покрою походило скорее на доходящую до колея кольчугу с разрезами спереди и сзади, связанную из толстой шерсти с узором из змей, соколов и всадников золотых, красных и коричневых цветов. Рукавов не было, поэтому Мюриель, чтобы соблюсти приличия, надела под платье темно-коричневую рубашку и нижнюю юбку.

Высокие ботинки на шнуровке, которые ей пришлось натянуть поверх шерстяных чулок, украшали волчьи головы. Ей такой наряд показался глупым и варварским и сначала она решила, что ей предложили его надеть, чтобы еще раз унизить.

Однако Беримунд был одет точно так же.

— Вы назвали платье необычным, — с усмешкой сказал он. — Я чувствую, что вы старались выразиться помягче.

— Просто фасон платья показался мне незнакомым, вот и все.

— Он появился недавно. Мой отец интересуется древними временами. Его ученые пришли