Зал кипит.

– Франки! Франки! – скандируют зрители.

Крики становятся все громче.

– СМЕШИ ИЛИ УМРИ! СМЕШИ ИЛИ УМРИ!

Дуэль продолжается. Оба соперника теперь постоянно останавливаются на пятнадцати делениях, их шансы равны. Но происходит то, что предвидел Исидор: старый комик спокоен, а молодой начинает покрываться испариной, несмотря на поддержку зала. И тут Капитан Каламбур рассказывает непристойный анекдот, совсем не похожий на его прежние шутки.

– Прощай, Франки, ты погиб, – шепчет Исидор.

Шестнадцать баллов, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…

– Бах! – шепчет Исидор за секунду до выстрела.

Пуля двадцать второго калибра проходит сквозь череп Зеленого Сарыча. Зал испускает стон разочарования.

Одни «девушки Дария» бегут к тем, кто поставил на человека с седой бородкой, который торжествующе улыбается, другие поднимаются на ринг и уносят тело несчастного юмориста из Ниццы.

Господи, он победил благодаря непристойной игре слов, это все равно что во время дуэли на шпагах схватить дубину и сломать ею тонкий клинок противника.

Тадеуш поднимается на сцену, развязывает победителя и высоко поднимает его покрытую татуировками руку.

Капитан Каламбур плотоядно поглаживает бородку.

– Жак Капитан Каламбур выигрывает первый матч!

– Как такой бездарный тип мог выиграть? – шепчет Лукреция.

– Главное правило любой дуэли – нельзя недооценивать противника! Ваш Франки гроша ломаного не стоил. Он был уверен, что победит, потому что его соперник стар, плохо шутит и стремительно добрался до пятнадцати делений. А тот ему просто заговаривал зубы. Сначала успокоил, а потом прикончил.

Он меня бесит. Он меня бесит. Надо быть внимательней. Я ведь и сама его недооцениваю.

Звук труб выводит Лукрецию из оцепенения.

Тадеуш объявляет следующий раунд, во время которого выступит победительница прошлой недели, Кати Серебристая Ласка. Кати в серебристом плаще и маске выходит на ринг и приветствует публику. Она будет бороться с Мими по прозвищу Пурпурная Террористка. На ринге появляется вторая женщина, в красном плаще и маске.

– Скорее! Воспользуемся суматохой и ускользнем, – шепчет Исидор.

Но бледная, как смерть, Лукреция словно окаменела.

– Лукреция! С вами все в порядке?

Внизу дуэлянтки тянут жребий. Их пристегивают к креслам и приставляют пистолеты к вискам.

– Лукреция? Что случилось?

Она не шевелится, ее взгляд остановился. Дуэль продолжается.

Первая шутка: анекдот про пингвинов, которая заставляет Пурпурную Террористку подняться на одиннадцать делений.

Она отвечает анекдотом про слонов. Кати оценивает историю в десять баллов. Шутки следуют одна за другой. О смерти, толстяках, супружеской неверности, о кроликах, крестьянах, водителях грузовиков, о путешествующих автостопом, о врачах и медсестрах.

Кати Серебристая Ласка лидирует, лоб Мими покрывают крупные капли пота. Счетчик Кати показывает четырнадцать делений. Мими, содрогаясь от нервной дрожи, уже добралась до шестнадцати. Она в двух баллах от роковой отметки.

Обессиленная Мими рассказывает анекдот про лесбиянок. Кати дает реакцию всего на одиннадцать баллов.

Зал свистит.

– СМЕШИ ИЛИ УМРИ! – скандируют первые ряды.

– Я ставлю на Кати Серебристую Ласку, – не может удержаться Исидор. – Ее соперница умрет максимум через два анекдота.

Лукреция по-прежнему неподвижна, как статуя. Серебристая Ласка начинает длинную историю про двух мужчин, попавших в рай. Ее едва заметная лукавая улыбка предвещает неожиданный конец анекдота.

Соперница не может подавить подступающий нервный смешок.

Развязка истории приближается, и каждое новое слово Кати усиливает истерическое возбуждение ее противницы. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… восемнадцать…

В зале царит гробовая тишина.

И тут Лукреция сбрасывает вниз веревку, при помощи которой они забрались на крышу, и стремительно спускается на середину ринга.

Девятнадцать…

Лукреция ногой бьет по пистолету. Пуля уходит в потолок, разбивает прожектор и погружает часть сцены в темноту.

Пользуясь всеобщим замешательством, Лукреция быстро развязывает Мими и тащит ее за кулисы. Они прячутся в гримерке и ждут, пока стихнет топот ног преследователей.

Они смотрят друг на друга. Лукреция хрипло, прерывисто дышит.

Шум в коридоре возобновляется, «розовые громилы» вернулись и обыскивают гримерки. Шаги приближаются, беглянки понимают, что их скоро найдут.

Мими находит силы прошептать:

– Ты спасла мне жизнь. Спасибо… Лукреция.

Лукреция, не глядя на нее, отвечает осипшим голосом:

– Не знала, что ты до сих пор увлекаешься шутками, Ми-ми Пурпурная Террористка. То есть Мари-Анж. Я узнала тебя по татуировке на руке.

1459 год нашей эры

Голландия, Роттердам

Его звали Дезидерий Эразм, но в историю он вошел просто как Эразм.

Незаконный сын священника и дочери врача, он родился в Роттердаме. После нескольких лет обучения, очень молодым, он получил место священника во фламандском городе Гауда.

Но Эразму хотелось путешествовать. Он отказался от сана и отправился дорогами Европы получать образование.

В шотландском университете он подружился с таким же любознательным студентом Томасом Мором. Оба любили остроумные шутки. Томас рассказал ему о тайном обществе, которое поставило себе целью повысить уровень общественного самосознания, используя юмор. Эта идея захватила молодого Эразма. Он решил примкнуть к удивительному обществу и овладеть накопленными им знаниями.

Томас Мор и Дезидерий Эразм получили не только поддержку членов тайного общества, но и доступ к богатейшей библиотеке, в которой хранились уникальные книги.

Два молодых человека, страстно любившие юмор и книги, решили перевести сатирические пьесы одного из создателей тайного общества, римского драматурга Лукиана из Самосаты. Томас Мор написал «Утопию», в которой представил картину лучшего мира, гарантирующего счастье всем людям. Молодой Эразм тоже создал оригинальное и необыкновенно смелое для своего времени произведение: «Похвала глупости».

Он посвятил его своему другу Томасу Мору, а главной героиней сделал саму богиню Глупость. Она бесстрашно издевалась над суевериями священников, монахов и высшего духовенства. «Глупая» героиня Эразма высмеивала теологов, философов и других педантов, которые давали уроки морали, а в собственной жизни придерживались совсем других правил.