значимости, которая является своеобразным модератором отношений между дефолт-системой мозга и центральной исполнительной сетью.

Её основная задача — это, грубо говоря, наша с вами ориентация в реальности благодаря выявлению в ней того, что имеет для нас значение (той самой «значимости»).

Однако в этом она ориентируется на биологическую, так скажем, значимость, получая информацию из подкорковых структур («нижнего» зеркала), с которыми она имеет самую непосредственную связь.

В каком-то смысле можно даже, наверное, сказать, что она как раз отвечает за игру отражений «верхнего» и «нижнего» зеркала.

Но наше внимание, конечно, может определяться и более высокоуровневыми нервными центрами. Собственно, они и были обнаружены и описаны Маурицио Корбеттом — дорзальная и вентральная сети внимания22:

дорзальная сеть внимания (интрапариетальная борозда, фронтальные поля глаз) отбирает сенсорные стимулы, основываясь на внутренних целях и ожиданиях,

вентральная сеть внимания (височнотеменное сочленение, супрамаргинальная извилина, лобная покрышка и передний островок) отслеживает яркие и релевантные текущей задаче средовые стимулы.

Как можно видеть на представленной схеме (рис. 21), области, составляющие вентральную и дорзальную сети внимания, расположены как в теменных, так и в лобных долях23.

Рис. 21. Система отношений между центрами, составляющими вентральную и дорзальную сети внимания со зрительной корой.

То есть можно сказать, что если «сеть выявления значимости» координирует отношения «верхнего» и «нижнего» зеркал, то корковые сети внимания — «переднее» и «заднее» зеркала.

Сети внимания выявляют во внешнем мире то, что актуально:

• с одной стороны, для модели реальности, основанной на дескриптивном знании и формируемой в дефолт-системе мозга,

с другой стороны, для модели, так скажем, ожидаемой реальности, образованной нашей центральной исполнительной сетью, определяющей наши цели и задачи (предписывающее знание).

А теперь представим себе мир человека, страдающего шизофренией, где грань между тем, что есть (дескриптивное знание), и тем, что должно быть (предписывающее знание), стирается из-за нарастающей гипофронтальности.

Это хорошо иллюстрирует работа, проведённая Рэнди Бакнером, который изначально специализировался по неврологии в том самом Вашингтонском университете в Сент-Луисе, а затем перешел на работу в Гарвардский университет.

Вот как различается связность дефолт-системы мозга, центральной исполнительной сети и сетей внимания в норме и в психозе, выявленная на большом массиве экспериментальных данных (рис. 22а, 22б)24.

Рис. 22а. Корковые области, входящие в дефолт-систему мозга, центральную исполнительную сеть и сети внимания (вентральную и дорзальную).

Рис. 22б. Математическая модель связности данных сетей в норме и в психозе.

На рисунке вы видите области коры, входящие в рассматриваемые сети, а также здесь мы можем посмотреть на результаты математического анализа, который фиксирует связность входящих в них нейронных узлов (чем отношения между центрами интенсивнее, тем ближе они расположены друг к другу, а линии между ними толще, и наоборот).

Итак, хорошо видно, что в норме:

• дефолт-система мозга и центральная исполнительная сеть имеют высокий уровень внутренней интеграции,

• они отчётливо функционально отделены друг от друга,

• а сеть внимания преимущественно взаимодействует с центральной исполнительной сетью (что вполне логично, если учесть, что её задача — направлять «луч сознания» туда, куда требует ситуация).

Однако в больном мозге эти нормальные связи и отношения нарушаются:

• дефолт-система и центральная исполнительная сеть теряют свою внутреннюю связность,

• в результате дескриптивное знание (о наличной реальности) и предписывающее знание (об ожидаемой реальности) смешиваются,

• и совершенно очевидно, что сеть внимания неспособна координировать взаимодействие этих систем, она буквально втянута внутрь их отношений (хотя видно, конечно, что сила всех связей в системе становится меньше).

Что ж, вот она, картина психоза — отсутствующая координация между «передним» и «задним» зеркалами.

«Зеркала» словно разбалансировались и смотрятся не друг в друга, а куда-то в сторону или, может быть, сквозь.

Сначала это приводит к созданию странных фантомов реальности — некорректируемых, ускользающих от рациональной оценки, к нарушению мышления. А затем и вовсе к постепенному угасанию психической функции, нарастающей вторичной дефицитарной симптоматике.

Итак, мы посмотрели на работу «переднего» и «заднего» зеркал в норме и патологии. И я снова возвращаюсь к ключевому вопросу этой книги: нужны ли нам для этого информационного пинг-понга между различными «зеркалами» какие-то специальные волевые усилия?

Можно спросить и иначе: должны ли какие-то мозговые центры получать какой-то дополнительный импульс, например, со стороны какого-нибудь личного «я» (или «эго»), чтобы вся эта машинерия заработала?

Думаю, вполне очевидно, что нет.

Это естественный результат работы системы с постоянно смещающимся центром тяжести: как только какое-то решение принято с одной стороны (в одном из наших «зеркал»), его отражение тут же оказывается во втором «зеркале», и теперь уже там требуются очередные корректировки.

Таким образом, система постоянно самозаводит себя: то, что каждое из «зеркал» устроено в своей логике, по-своему означает, что оно всегда будет переиначивать предыдущую версию сборки деталек нашего Neuro-LEGO.

В результате этот процесс «взаимоутряски» может продолжаться практически до бесконечности.

Кстати, эту дурную бесконечность частенько можно встретить как у пациентов с психозами, так и у больных с органическими поражениями головного мозга.

В норме же в какой-то момент система должна достигать более-менее сбалансированного решения данной конкретной задачи — решения, достойного того, чтобы «прославиться».

Возможно, данное решение и не будет идеальным. Главное, чтобы оно было достаточным, чтобы освободить расчётные мощности мозга для решения другой, следующей проблемы.

В результате другая проблематика, находившаяся до той поры в очереди на право стать «доминантной», вытесняет предыдущую, и принятое по её поводу «прославленное» решение — уж какое успело к этому времени поспеть.

То есть мы получили насколько-то удовлетворительную сборку информации — что-то, как нам кажется, «придумали», «решили», «начём-то остановились». В действительности же это просто достигнутый между «зеркалами мозга» паритет.

А система тем временем снова приходит в движение, и уже новая проблематика раскачивается между «зеркалами мозга» туда-сюда.

Должны ли если не мозг в целом, то хотя бы эти сервера («зеркала»), расположенные по разным сторонам мозга, иметь какое-то собственное сознание, чтобы вносить корректировки в предлагаемые им варианты и отсылать обратно?

Нет, эта машина может быть — а потому, скорее всего, и является — абсолютно самозаводящейся.

Но, конечно, сами эти расчёты базируются на актуализации потребностей через нейрохимию и на нервно-психическом напряжении, создаваемом ретикулярной формацией и дофаминопроизводящими структурами мозга, а это уже «нижнее» зеркало, работающее, впрочем, по тому же самому принципу.

Глава седьмая

Справа налево и обратно

Если беспорядок на столе означает беспорядок в голове, то что же тогда означает пустой стол?

Альберт Эйнштейн

О «машине мышления» Альберта Эйнштейна сказано и пересказано уже несчётное количество