Филипп остановился. Он поднял на меня глаза. Его лицо побледнело и словно съежилось.

— Вот дорога, мадемуазель, — сказал он.

Я посмотрела направо, где открывался узкий проход между двух увитых плющом стен.

Это была узкая темная щель, пропадающая в тени на расстоянии примерно двадцати ярдов. Висячие побеги плюща усеивали стены, его листья были черные и острые и под легким ветром издавали странные металлические звуки.

С противоположной стороны улицы доносились раскаты смеха, женский голос что-то прокричал, визгливо и добродушно. Хлопнула дверь кафе, и вместе со снопом света из нее вырвался божественный запах пищи.

Мальчик сжал мою руку. Он ничего не сказал.

Ну что же, чего стоит наша счастливая звезда, если мы не можем ее испытать?

Я повернулась спиной к темному проходу. Через пару минут мы сидели за красным столиком возле печки, и тощий высокий официант, в закапанном фартуке, с лицом грустного коршуна, стоял возле нас, ожидая заказа.

Я до сих пор помню вкус и запах тех блюд, которые мы ели тогда. Сначала суп, первая горячая еда почти за сутки... Это был суп с протертой спаржей, и подали его нам еще дымящимся, в коричневых глиняных горшочках с ручками, похожими на уши гномов. Головки спаржи плавали, испуская ароматный пар, на маслянистой поверхности. К супу было свежее масло и хрустящие свежеиспеченные булочки, такие горячие, что там, где они лежали, на пластиковой скатерти появилась испарина.

Филипп прямо ожил от этого супа, как полузасохший росток от дождя. Когда явился омлет, пухлый ломоть, поджаренный до хруста на краях, откуда выглядывали испускавшие сок жареные грибы, он стал поглощать его, проявляя нормальный аппетит проголодавшегося мальчика. Мой ослабевший организм требовал чего-нибудь более существенного, и я заказала бифштекс. Передо мной поставили поистине царское блюдо — масло еще шипело на поверхности бифштекса, он сочился розовато-коричневым соком рядом с жареными грибами, помидорами, маленькими кусочками почки и целой горой золотистого поджаренного лука... Если «филе миньон» можно перевести «дорогой бифштекс», то его можно было назвать «дражайшим». К тому времени, когда этот очаровательный бифштекс и я стали одной плотью, я могла бы справиться одной рукой со всем кланом де Вальми. Я рассыпалась в похвалах перед официантом, когда он пришел убирать посуду, и его мрачный лик немного просветлел.

— Что на десерт, мадемуазель? Сыр? Немного фруктов?

Посмотрев на Филиппа, который сонно покачал головой, я засмеялась.

— Мой брат почти уснул. Не нужно сыра, мсье, спасибо. Пожалуйста, один черный кофе и кофе с молоком. — Я пошарила у себя в сумочке. — И пожалуйста, бенедиктин.

— Черный кофе, с молоком и ликер.

Он смел со стола последние крошки, вытер тряпкой до блеска красную пластиковую скатерть и повернулся.

— Не может ли мсье достать нам несколько жетонов? — спросила я.

— Конечно.

Он взял деньги — и через минуту чашки были уже на столе, а передо мной лежала целая куча жетонов. Филипп приподнялся и посмотрел на них:

— Что это такое?

Я с удивлением уставилась на мальчика. Но потом до меня дошло, что мсье граф де Вальми никогда в жизни не пользовался телефоном-автоматом. Я мягко объяснила ему, что нужно купить эти жестяные кружочки для того, чтобы сунуть в щель телефона.

— Мне бы хотелось это сделать, — решительно сказал мсье граф, в котором вспыхнула искра интереса и оживления.

— Конечно, мой мальчик, но не сегодня. Лучше предоставь это мне.

И я поднялась со стула.

— Куда вы идете?

Филипп не двинулся, но его голос словно удерживал меня.

— Я зайду только за угол, туда, где бар. Видишь? Там стоит телефонная будка. Я вернусь раньше, чем нам сварят кофе. Оставайся здесь, пей свой кофе с молоком — и, Филипп, не рассматривай так этих людей. Веди себя так, будто тебе приходилось много раз бывать в подобных местах, ладно?

— Они не обращают на меня внимания.

Они действительно не обращали на нас внимания — пока что. Единственными посетителями кафе кроме нас была группа коренастых рабочих, поглощенных карточной игрой, и тощий длинноволосый парень, который шептал на ухо любезности красивой молодой цыганке в пестрой юбке и обтягивающем черном свитере. Рассеянно оглядев нас, когда мы вошли, посетители кафе больше уже не обращали на нас ни малейшего внимания. Тучная владелица кафе, сидевшая за стойкой бара с вязаньем попугайской расцветки, улыбнулась мне и кивнула, когда я, пробравшись к ней между столиками, попросила разрешения позвонить. Во всяком случае, здесь никто не сидел в засаде в ожидании сероглазой молодой женщины с каштановыми волосами, которая сбежала, похитив графа де Вальми.

«Дело, может быть, не столько в нашей счастливой звезде, — думала я, проделывая сложную и полузабытую процедуру разговора по телефону-автомату, — сколько в том, что исходя из здравого смысла трудно предположить, чтобы мы оказались здесь и в этот час...» Я читала сотни детективов, в которых речь шла о всевозможных похищениях, типа классических «Тридцати девяти шагов» Бушана, и во всех этих книгах самым поразительным мне казалось то, что каждый сознательный член общества проявлял постоянную бдительность. В действительности никому нет никакого дела...

Вдруг один из игроков отвел глаза от карт и посмотрел на меня, потом он толкнул локтем своего соседа и что-то сказал. Тот тоже поднял голову и окинул меня взглядом. Несмотря на рассуждения, которыми я себя успокаивала, сердце у меня забилось неровно. Сделав над собой усилие, я отвернулась и стала смотреть мимо них. Опершись плечом о стену, я с нетерпением ждала, пока меня соединят. Боковым зрением я заметила, что второй что-то сказал и широко улыбнулся. С внезапным облегчением я поняла, что если бы они стали приставать ко мне, то по весьма естественным причинам, не имеющим ничего общего с графом де Вальми.

— «Кок Арди» говорит, — раздался наконец в трубке квакающий голос.

Забыв об опасениях, я перенеслась мыслями в маленькую гостиницу в Субиру.

— Пожалуйста, позовите к телефону мсье Блейка.

— Кого?

— Мсье Блейка. Англичанина из Дьедонне. — Я говорила тихо, и, к счастью, радио было включено на полную мощность, так что вряд ли меня могли подслушать.— Мне сказали, что он остановился у вас. Он здесь?

Раздался какой-то непонятный шум. Потом он прекратился, как будто трубку прикрыли ладонью. Я рассердилась на себя, почувствовав, что руки у меня влажные от пота.

Послышался другой голос:

— Его здесь нет. Кто его спрашивает?

— Вы не скажете, он будет сегодня?

— Возможно. — Наверное, я просто перенервничала или стала слишком подозрительной, но мне показалось, что незнакомый голос звучит как-то странно. — Он не сказал. Может быть, если вы позвоните через полчасика... Кто говорит?