в сторону предполагаемой угрозы, то есть в салон. Сержант Абдулаев прямо сейчас пытался определиться, в какую сторону направить дуло.

– В машине есть кто-нибудь? – спросил он.

В ответ я помотал головой, но не сразу. Потому что после моей находки так уж сразу ответить на этот вопрос было трудно. Вроде никого, а вроде и есть кто-то.

Сержант бросил быстрый взгляд внутрь, потом опять на меня. Потом до него дошло, что он увидел, и он опять посмотрел внутрь, потом опять на меня. Я попытался встать.

– Г|одо ч|а! – закричал он, потом, опомнившись, повторил, теперь уже на русском: – Лежать! Эй, лежать, сказал!

– Я тут ни при чем! Это было в посылке!

– Рот закрой! Повернулся! Лицом в пол, руки на затылок! – рявкнул он.

Я выполнил команду.

– Не двигайся, братан! Разберемся! – Сержант вынул рацию и сказал в нее что-то на аварском, затем повторил: – Килиш ****! Килиш! Палец! Да! Человеческий! У, мажгидал аско! «Приора», серебряная. У. Давай. Хеко!

– Эй, это не мое, – начал опять я, вдыхая земляную пыль. – Я говорю, лежало внутри письма!

– Лежи спокойно! Я тебя уже понял, будем разбираться. Я надену на тебя наручники, понял? Это нужно.

Когда мы оба замолчали, еле слышно зазвучал динамик моего телефона. Вероятно, Заур что-то кричал в трубку.

– Возьми телефон. По-братски, возьми телефон! – взмолился я.

– Тормоза, – сказал он. – Наручники. Не двигайся, мы сейчас будем разбираться.

– Да блядь, хватит разбираться! Возьми телефон! Это Заур!

– Мне похуй, кто там, – бросил он.

Наручники защелкнулись на моих запястьях, но не так жестко, как в фильмах, чтобы преступник начал корчиться, а ему сказали «Заткнись!».

– Это Заур, я не помню его фамилию. Следственный комитет, много лет тут, во всем районе, работал.

– Тут много кто работал. – Он опять вытащил рацию. – Задержал. Махачкалас журналист абуна. Да.

Телефон снова подал голос.

– Хвост Шайтана, блядь! Хвост Шайтана! – завопил я и повернул к нему лицо.

Сотрудник несколько секунд размышлял, глядя на меня, потом посмотрел на телефон.

– Заур, который Хвост Шайтана. Возьми трубку.

Долгие размышления сержанта Абдулаева завершились полным и безоговорочным моим поражением, потому что он растерянно ответил: «Не буду я говорить с ним! Мне эта не нада!» – и отвез меня в домик администрации, где пять лет назад я чинил принтер. Меня посадили в уголок на скамейку, как непослушного мальчишку в детском садике. К сожалению, ради меня никто не собирался брать в аренду отель и оборудовать в нем комнату для допросов.

– Делай, как я говорю, хорошо? – сказал сержант Абдулаев. Его акцент был почти смешным.

– Да.

– Аварец?

– Нет.

– Хорошо. Тогда сиди тиха.

Полицейский принялся заполнять документы, кому-то звонить и трындеть на очень сложном аварском диалекте, я же, как шпион, пытался по мере возможности переводить его слова, но эта самая мера возможности почти сразу свелась к нулю. На такой скорости я ничего не мог понять. Зато я понял по взгляду бабули, что она меня узнала. Она с удивлением изучала того самого Властителя принтеров, а потом неодобрительно покачала головой. Был хороший мальчик, стал плохой. Еще бы, всякие убийства до добра не доведут…

На стол перед сержантом лег прозрачный пакет с пальцем. Периодически он бросал на него взгляд и отворачивался. Зазвонил городской телефон, бабуля ответила на звонок, потом удивленно посмотрела на полицейского и сказала:

– ***** ******** ***, – что ожидаемо переводилось как «Хвост Шайтана звонит».

На лице полицейского нарисовалась гримаса легкого страха. Он медленно подошел к телефону и ответил на звонок. Через семь-восемь одинаковых ответов «у» (что переводилось как «да»), он подозвал меня и протянул мне трубку. Я всем своим видом пытался ему показать, что руки у меня за спиной в наручниках, наконец он понял это и положил трубку мне между ухом и плечом, а сам начал высвобождать меня из оков.

– Заур! – крикнул я.

– Хули орешь? Ты как?

– Нормально. В конверте был палец!

– Я в курсе. У меня тоже.

– Что «тоже»?

– Тоже конверт. Тот же текст, и ебаный палец тоже был там.

– Чей он? – спросил я.

– Без понятия. Отдал уже криминалистам. Они изучают. Около трех дней, судя по состоянию, он без хозяина. Остальное не по этому телефону. Тебе вернут твои вещи, я тебя поздравляю.

– С чем?

– Ты снова, сука, попал в передрягу. Просто магическая способность ничего не делать и создавать себе проблемы. Заселишься обратно в гостевой. Помнишь, как туда проехать?

– Да, но я бы уехал лучше.

– Вот, блядь, теперь захотел уехать, а нельзя! Заводят дело. Не на тебя, просто ты теперь свидетель. С тобой должен будет пообщаться следователь, который возьмется за это дело.

– Кто это?

– Салим. Помнишь такого?

– Нет.

– Он был моим помощником, тогда, во время расследования.

– Да, вспомнил. Неприятный парень. Все время играл в карты на телефоне.

– Зато хороший следак. У меня учился. Он сейчас в отпуске. Отдыхает в горах. Связи с ним нет, но я договорился, чтобы дело досталось ему. Пиздец будет подарок, когда вернется. В общем, просто так отмазаться не получится у нас с тобой. Ответишь на вопросы – и домой. Понял?

– Я был бы рад, если бы вы нашли время сюда заехать. Для поддержки. Вместе все сделаем.

– Даже не надейся. Мне эти перья не нужны. Сука, блядь! Только начал нормально жить, а тут, блядь, палец по почте пришел! Даже не думай. Я точно так же отвечу на вопросы, и все. Пусть сами разбираются. Я, на хуй, жертва. И ты – жертва. Пусть нас защищают от него.

– От кого?

– Вот это уже хороший вопрос. Кто мог прислать пальцы, как думаешь?

– Я перезвоню, – ответил я и положил телефон.

Оказавшись в машине, я на всякий случай осмотрел ее на предмет наличия еще каких-нибудь чужих частей тела и спокойно перезвонил Зауру.

– Где ты? – сразу спросил он.