Кто же затеял эти жестокие игры? И для чего?

Игорь не очень долго ломал над всем этим голову. Дверь открылась, и в камеру вошла Марья. На этот раз она была в коротком цветастом сарафане с тонкими лямочками – именно так любили одеваться школьницы, когда он учился в выпускном классе школы. В руках у Марьи было какое-то тряпье, и Игорь сразу вспомнил, что из одежды на нем нет ни нитки.

– Можешь одеться, – словно угадав беспокойство, сказала Марья и бросила к его ногам спортивные штаны.

Наверное, следовало бы вести себя более достойно, но Игорь как-то стыдливо засуетился и потратил на натягивание этих чертовых штанов минуты полторы. Все это время Марья смотрела на него с ехидненькой усмешкой, из-за которой Игорь совсем уж застыдился.

Совсем недавно он хотел получить ответы на сотню вопросов, но теперь, глядя в глаза этой нагловатой девицы, в чьей воле ему довелось оказаться, даже не мог сообразить, о чем спросить в первую очередь. Все же сначала необходимо было выяснить, кем же здесь является он и кем – она.

Но все сразу встало на свои места, когда Игорь вскочил с кровати и попытался приблизиться к Марье. Она подняла руку, в которой держала что-то типа пульта, тросики на его руках вмиг натянулись и потащили обратно. Игорь напряг мускулы, попытался упираться ногами, но через пару секунд повалился навзничь на широченное ложе.

– Что все это значит? – наконец, спросил он.

– Вчера на рыбалке ты одержал надо мной верх, – сказала Марья, приближаясь. – Сегодня все будет наоборот.

– Освободи меня! Освободи! Выключи эти чертовы цепи! – закричал Игорь.

Но Марья уже положила пульт на журнальный столик и запрыгнула на кровать. Он лежал на спине и что-то говорил, о чем-то просил, но ей на все это было наплевать. Марья возвышалась над ним, а он лежал лицом вверх, прямо под девушкой, и видел, что, кроме сарафана, на ней ничего не надето.

– Ну а теперь, если не хочешь задохнуться, будешь делать то, что я захочу, – сказала она, глядя сверху вниз, и начала сгибать колени…

* * *

Нет, Игорь не задохнулся. Но после всего, что произошло, кажется, лучше бы не дышал, лучше бы умер. Он был измучен, унижен, изнасилован. Если во время первого «опыта сексуальной игры» в этой камере, который произошел в полной темноте, он почувствовал хоть какое-то удовольствие и даже удовлетворение, то во время второго, при бледно-голубом цвете, над ним просто-напросто извращенно издевались.

Прежде чем оставить Игоря одного, насильница не спеша приняла душ и так же не спеша вытерлась сарафаном. Если бы Марья в эту минуту не была для него человеком, которого Игорь ненавидел, возможно, он и залюбовался бы ее обнаженной фигурой. Но сейчас ему даже не хотелось смотреть в ее сторону.

– Ну что, тебе понравилось? – Она присела на край кровати и довольно больно ущипнула его за ухо.

Имей Игорь возможность, и его пальцы в ту же секунду сомкнулись бы на ее горле. Но проклятые цепи не позволяли этого сделать и причинить ей боль можно было разве что словами.

– Сука! – выдавил он из себя.

– Конечно, – согласилась она и, наклонившись, стала, словно кошка, обнюхивать его лицо.

Это было невероятно, но Игорь вдруг почувствовал, что возбуждается.

– Зачем? Зачем ты это делаешь? – глотнув воздуха, прошептал он и увидел искорки в ее карих глазах. Кажется, она почувствовала его состояние, и, кажется, ей только этого и было надо.

– С каждым разом я буду нравиться тебе все больше и больше. И с каждым разом ты все больше будешь жалеть, что не захотел поцеловать меня вчера вечером.

Сказав это, Марья высунула язык и, стараясь специально сделать это как можно медленнее, лизнула его в нос. Наверное, так же лижет своим огромным языком корова. Но после коровьей ласки Игорю не захотелось бы проклинать все на свете, проклинать из-за бессилия, из-за невозможности сопротивляться.

Игорь был готов зарычать от этого бессилия, но Марья уже покидала комнату-камеру. Только на пороге открывшейся двери она, словно спохватившись, нажала на пульте кнопочку, и Игорь почувствовал, что цепи, наконец, ослабли. Не успела дверь за ней полностью закрыться, как он спрыгнул с ложа и бросился под душ смывать с себя ее запах и… свое желание обладать этой рыжеволосой стервой.

* * *

Они поймали его. Поймали примерно таким же способом, каким он сам ловил рыбу. Только Игорь применял в качестве приманки яркую соблазнительно играющую блесенку, а Марья и Клео сами послужили такой приманкой. Подобно щуке он клюнул на них и был подцеплен на крючок, а затем ловко «выведен» и посажен на кукан.

Рыба редко убегает с кукана. И, как правило, происходит это из-за неряшливости рыболова. Поэтому щуку, сидящую на кукане, в девяноста девяти случаях из ста ждет сковородка или кастрюля. Щуке остается надеяться лишь на то, что перед тем как с нее начнут ножом сдирать чешую и вспарывать брюхо, гуманный рыболов хорошенько стукнет ее головой о стол, чтобы она ничего этого не чувствовала.

Помнится, Игорь читал статью в одном известном рыболовном журнале, в которой утверждалось, что холоднокровная рыба, попав человеку в руки, получает что-то вроде сильнейшего ожога. Поэтому, мол, сам принцип «поймал – отпустил», распространенный среди рыболовов во многих странах, является по отношению к подводным обитателям скорее издевательским, чем милосердным.

Игорь не знал, сколько часов успел провести на своем «кукане» и сколько долгих часов или дней предстояло просидеть еще, но издевательства над ним уже начались, а милосердия скорее всего не предвиделось. Достаточно было вспомнить Крутова.

С подачи Игоря напарник оказался здесь, попался на крючок так же, как он сам, и возможно, так же эксплуатировался. А когда пришел срок, его бросили на раскаленную сковородку, то есть в горящий дом.

Игоря хотели поджарить вместе с ним, но потом передумали. Хотя еще неизвестно, что для него было бы лучше: сгореть, прикованным к руке друга или, словно рыба в руках рыболова, получать и получать «ожоги», подобные тому, который получил он сегодня от Марьи. А ведь из ее последних слов можно было понять, что испытать ему предстоит еще очень многое…

* * *

Очередное испытание не заставило себя долго ждать. Сначала было натяжение тросиков, вынужденное им подчинение, затем выключение света. Слабое дуновение ветра позволило догадаться, что дверь в комнату на несколько мгновений открылась. А потом Игорь почувствовал прикосновение к лодыжкам…

На этот раз, чтобы добиться желаемого, ей пришлось стянуть с него единственную одежду – спортивные штаны. Это была не Марья. У той в отношении него был особый извращенный интерес. Эту же интересовал именно мужчина, а значит, и сам Игорь мог получить удовлетворение…

– Клео, это вы? – спросил он, когда все закончилось.

Но ответа не получил, хотя и слышал какие-то шорохи. Кажется, из комнаты кто-то выходил и входил обратно. Лишь через несколько минут Игорь почувствовал, что может шевелить руками и как следствие в комнате зажегся свет. Игорь снова был один, и снова на журнальном столике была еда.