Через пару минут мы пришли с бригадой к окончательному консенсусу и покинули приемный покой — эскулапы пообещали, что выкатят карету немедленно, как только поступит ожидаемый вызов. С полчаса мы ожидали в «Ниссане», уточняя детали предстоящей акции, а деятельный Коржик, который должен был сработать за водилу, смотался на соседнюю автостоянку и спер там номер дремлющего на козлах микроавтобуса.

В 11.03 из широко распахнутых ворот больничного двора выкатил «рафик» «Скорой», зарулил за угол здания и замер у обочины. Спустя три минуты мы переоделись во врачебные прикиды, выслушивая комментарии бригады «Скорой» по поводу поступившего вызова.

— Дежурная говорит — орет, как резаный! — посмеиваясь, сообщил молодой врач, помогая Стасу завязывать на спине тесемки халата. — Обещал всех передушить, если вовремя не приедем… А еще сказал, что в случае чего подпалит больницу с четырех углов.

«Белый дом» на новотопчинском сленге означает то же самое, что и во всех остальных областных центрах нашей бескрайней федерации — здание областной администрации, в которой, как правило, отводится представителю Президента по региону. Охраняется сие учреждение, как правило, из рук вон, поскольку злые чеченские террористы пока ни одного БД не взорвали. У нас в стране есть прекрасное правило: бдить по усиленному варианту только в том случае, если кого-то взорвали или завалили.

Новотопчинский БД в этом плане в лучшую сторону не отличался. В застекленном вестибюле административного корпуса, у турникетных дверей, сидел одинокий хилый сержант милиции и что-то читал, не обращая внимания на окружающую обстановку.

Осторожно проехав мимо на малой скорости, мы рассмотрели все, что пожелали, и развернулись, сделав петлю около центрального парка, расположенного за БД. Достав телефон, я набрал номер кабинета Филянкина Ю.В. и, когда на том конце чей-то раздраженный голос поинтересовался «кто?» не удержался и отчеканил в трубку: «Фуй в кожаном пальто!» — и моментально отключился. Саша Шрам с Коржиком довольно загыкали, а Стас осуждающе покачал головой.

— Ниче, Стасик, обойдется, — успокоил я его. — Клиент на месте, хлопцы. Работаем по плану…

Врубив за углом сирену, Коржик стремительно бросил «рафик» к дверям центрального входа и живописно заскрежетал тормозами, притирая машину к каменным ступеням крыльца. Схватив железный чемоданчик с красным крестом, я трусцой забежал в вестибюль — Стас и Саша Шрам, вооруженные носилками, следовали за мной, озабоченно хмуря брови.

— Где у вас 315-й кабинет? — начальственно крикнул я разинувшему рот сержанту и, чтобы исключить вопросы, сообщил: — Филянкину плохо — сердечный приступ!

— Третий этаж, — сержант потыкал пальцем вверх и добавил: — Вы по лестнице — лифт-то не работает…

Проскочив по пустующему коридору третьего этажа, я рванул дверь с табличкой «315» и вошел в кабинет, запоздало прикидывая, что буду делать, если Филянкин вдруг окажется не один.

Клиент пребывал в гордом одиночестве. Он что-то пил из высокого стакана и смотрел телевизор, забросив разутые ноги на полированную крышку стола, не отягощенного письменными принадлежностями.

— Бригада «Скорой помощи» прибыла в полном составе, — отрапортовал я, огибая стол и скидывая ноги клиента с крышки.

— А я никого не вызывал… — пробормотал Филянкин.

Щелк! — я с ходу долбанул кулаком в подбородок хозяина кабинета и, подхватив безвольно сползающее с кресла тело, бросил:

— Ну, это пока, родной ты мой, это дело поправимое…

Спустя полторы минуты «санитары», пыхтя от напряги, вынесли носилки с «сердечником» из вестибюля и упаковали в «рафик» «Скорой» — я в двух словах объяснился с сержантом, так и не вышедшим из-за конторки:

— Куримпетиус сплюхтум, молодой чэлаэк! Куримпетиус сплюхтум… ммм-да… нельзя же в таком возрасте столько водки кушать — да еще в бане!

Через двадцать минут «рафик» заехал во двор Оксаниного дома. Вручив Саше Шраму три «лимона», я отправил его рассчитываться с бригадой «Скорой». Вытащив Филянкина, который успел слегка прийти в себя и начал удивленно мычать, озираясь мутными глазами, мы со Стасом спустили его в подвал и, связав руки, усадили на стул.

Вчера вечером мы слегка поработали в подвале, придав ему антураж, характерный для самых лучших времен мрачной эпохи сталинизма. С потолка свисала на длинном шнуре тусклая лампочка под самодельным абажуром, в углу стоял обшарпанный стол с чернильницей и воткнутым в нее пером-самописцем, рядом, на треноге, величественно высилась видеокамера, направленная на «подследственного», а в противоположном углу покоился Оксанин «Шарп», заряженный двумя чистыми кассетами. В роли следователя выступал многоопытный Стас.

«Следователь» не торопился приступать к допросу: дал время клиенту очухаться и проникнуться серьезностью процедуры. Вальяжно развалясь за столом в продавленном кресле, Стас, скрытый во мраке от взгляда Филянкина, лениво курил и мурлыкал какую-то похабную мелодию. Я в это время, будучи облачен в прорезиненный фартук цвета детской неожиданности и имея на лице марлевую повязку, ненавязчиво усугублял интерьер, раскладывая на столе небезынтересные предметы.

— Могу я поинтересоваться, куда вы… эээ… где я? — хрипло прошептал пришедший в себя «подследственный», силясь рассмотреть Стаса.

— Можешь, — лаконично ответствовал Стас, продолжая курить и не делая попыток ответить на вопрос. Я завершил раскладку и отошел в сторону, демонстрируя Филянкину жутковатую коллекцию, в предназначении которой усомниться мог только законченный идиот: разнообразные щипцы, иглы, шприцы, паяльник, утюг, молоток с набором разнокалиберных гвоздей и… электродрель. Короче, все, что удалось насобирать в закромах Оксаниного мужа.

— Так где я? А? — затравленно пролепетал Филянкин, с трудом отрывая взгляд от моего столика.

— В подвале, — глубокомысленно сообщил Стас и зажег вторую сигарету. Я плотоядно потер руки и, вытащив из угла дрянной таз с водой, поставил его неподалеку от пленника. И начал натягивать одноразовые резиновые перчатки.

— У вас будут неприятности, — неуверенно пробормотал Филянкин. — Я не просто так… Я, между прочим, сотрудник аппарата губернатора, правая рука, так сказать… А вы? Кто вы?

— Следственная бригада Двенадцатого управления ЧК УГК, — сурово отчеканил Стас. — Ты телевизор смотришь, дебил? Знаешь, что в стране творится?

— Естественно, смотрю, — выдавил Филянкин. — И знаю… А что это за ЧК УГК?

— Чрезвычайный комитет по уничтожению госкоррупции, — лениво ответил Стас. — При Президенте России. Через неделю вся ваша областная мафия будет расстреляна в карьере за писчебумажным комбинатом — как только мы закруглимся с расследованием. Чрезвычайные полномочия, знаешь ли… А пока мы желаем кое-что узнать. Если будешь вести себя хорошо, моему коллеге, — кивок в мою сторону, — не придется демонстрировать тебе свое искусство.

— Меня что — тоже расстреляют? — озаботился Филянкин. — За что? Я же ничего такого… Ничего предосудительного! Ну — бабы там, тудым-сюдым, кое-какие услуги… А так — ничего…