Первый из них — пытаться продолжать нынешнюю политику, то есть заниматься активной поддержкой финансового сектора и крупного бизнеса и выборочной поддержкой отдельных социальных групп. Соответственно, эмиссия будет ограниченной и, главное, не приведет к росту монетарной инфляции в потребительском секторе. К сожалению, потенциал этого варианта практически исчерпан: и потому, что финансовому сектору денег нужно все больше и больше, и потому, что социальные проблемы лезут, что называется, «из всех щелей», и потому, что возможности наращивания долгов госбюджетами ограничены, а как повышать поддержку спроса непосредственно — не очень пока понятно.

По этой причине я склонен считать, что политические элиты будут «держать» ситуацию до последнего (особенно с учетом того обстоятельства, что в основных странах мира в ближайшие годы намечены выборы), а затем перейдут на стагфляционный сценарий. Его специфика состоит в том, что эмиссионной накачкой будет компенсироваться частный спрос, но лишь частично.

Соответственно, до тех пор пока этот сценарий не запущен, власти должны создавать инфраструктуру доведения эмиссионных денег непосредственно до потребителей. Скорее всего, делаться это будет постепенно, сначала для одних групп (наиболее бедных), потом для других, но эту работу надо провести обязательно. Кроме того, поскольку вероятность банкротств отдельных компаний при таком сценарии существенно вырастет (реальный спрос будет падать), нужно будет создать институт защиты от мошенничеств, связанных с банкротствами. От таких схем сильно пострадало население, скажем, в США в 30-е годы прошлого века (к слову, там соответствующие структуры уже создаются).

Точно предсказать точку «входа» в стагфляционный сценарий невозможно, поскольку он будет достаточно плавным. Но отправной момент — начало очередного этапа эмиссии — для США, скажем, скорее всего, будет именно в начавшемся, 2012 году. Главный вопрос, который при этом возникает, — будет ли эта эмиссия полностью идти через бюджет или же, хотя бы частично, попадет в финансовый сектор. Скорее всего, будет реализован именно последний вариант — финансовый сектор пока своего не упустит. И как только это произойдет, нас ждут многочисленные последствия.

Прежде всего быстрый рост спекулятивных рынков, в том числе рынка нефти. Я не исключаю, что именно в преддверии этого сценария Обама решил «распечатать» нефтяные месторождения на шельфе, чтобы психологический удар по избирателям был не очень сильным (теоретически этот рост цен может произойдет еще до выборов).

Однако поскольку сегодня кредитный мультипликатор денежной массы уже не такой высокий, как это было в 2008–2009 годах (около 5 против 17), то, скорее всего, деньги будут значительно быстрее «просачиваться» в реальный сектор, кроме того, свою роль сыграют и средства, которые потребители будут получать из бюджета.

В результате потребительская инфляция начнет расти, хотя, поскольку этот рост будет сосредоточен в отдельных секторах, не исключено, что официальная статистика попытается ее игнорировать или показывать в очень ограниченном масштабе. Но сам по себе рост цен может быть довольно значительным, в частности может опередить и рост цен на нефть (напомним, что реальная нефть обычно торгуется с некоторым дисконтом относительно биржевых цен на фьючерсы). Этим, кстати, нынешний кризис будет отличаться от ситуации 70-х годов прошлого века, когда стоимость нефти росла ускоренными темпами.

Рост цен неминуемо вызовет рост социальной напряженности, особенно в Евросоюзе, что потребует увеличения бюджетных расходов. В результате инфляционная спираль будет раскручиваться все сильнее и сильнее, хотя, конечно, долгосрочные последствия нас ожидают уже за рамками этого года. Однако самое главное в том, что будет окончательно сформирован стагфляционный сценарий, в некотором смысле гибрид сценария дефляционного и инфляционного.

Специфика его состоит в том, что эмиссия, предназначенная для компенсации падающего частного спроса, вызывает инфляцию, которая, в свою очередь, вызывает обесценение тех реально располагаемых доходов, которые получает потребитель. По этой причине чем выше эмиссия — тем сильнее спад реального спроса (в номинале, конечно, он может и расти), что вызывает, естественно, спад экономики. На первом этапе это может компенсироваться фиктивной прибылью финансового сектора, связанного с перераспределением эмиссионных денег, однако по мере развития кризиса эта часть ВВП будет быстро сокращаться.

Иными словами, стагфляционный сценарий включает в себя и инфляционную, и дефляционную (последствия падения спроса) компоненты. И главным вопросом станет то, как именно эти компоненты, точнее, их последствия будут перераспределены внутри экономики каждой страны. В частности, важной составляющей отношений внутри системы государственного управления, которая во многом будет определять финансовую политику государств, станет вопрос о той доле эмиссии, которая будет попадать в финансовый сектор. Отметим, что соответствующий процесс идет уже три года, и пока финансовый сектор постепенно сдает позиции: осенью 2008 года эмиссия практически полностью шла в финансовый сектор, QE2 уже во многом шла в бюджет, сейчас практически все эмиссионные деньги (которых, правда, не очень много) идут в бюджет.

В том случае, если (а в соответствии с настоящим прогнозом, когда) начнется эмиссия крупная (то есть сравнимая с 1 % ВВП в месяц, как в 2008–2009 годах), финансовый сектор просто обязан поставить вопрос о своей доле — в противном случае вся тяжесть дефляционных последствий, с массовыми банкротствами, ляжет на него. Да, конечно, кто-то, кто имеет непосредственный доступ к эмиссионному станку, может попытаться выкрутиться, однако, скорее всего, фокусы 2008 года уже не пройдут, банкротить будут даже очень большие банки, власти уже об этом неоднократно говорили. По этой причине борьба за эмиссию будет идти в рамках принятия общегосударственных решений — и не очевидно, что финансовый сектор здесь победит.

А может быть, наоборот, решение, кого и как спасать, уже принято. Или, по крайней мере, идут соответствующие переговоры. В любом случае, президент США Обама резко снизил градус антибанковской риторики, что само по себе странно, поскольку в нынешней ситуации она могла бы серьезно прибавить ему голосов избирателей. Но в любом случае, последствия для финансового сектора станут еще одним важным фактором, описывающим переход к стагфляционному сценарию. Если доля финансового сектора в части получения эмиссионных денег будет мала, то финансовые рынки после быстрого взлета начнут падать, причем довольно значительно. В противном случае они продолжат рост (хотя и не так быстро, как сразу после начала эмиссии). Не исключено также, что в случае достаточно быстрого спада власти (прежде всего США) сменят «гнев на милость» и увеличат долю эмиссии, достающуюся финансовом сектору, — чтобы не допустить обвала. Но это только в том случае, если социальные последствия снижения спроса будут не слишком велики.

Отметим, что здесь сделать какие-то прогнозы практически невозможно. Ни в США, ни в Евросоюзе в политической элите не осталось людей, принимавших решения в 70-е годы, когда именно стагфляционный сценарий определял характер стратегий, поэтому велика будет роль именно субъективного фактора, предсказать который практически невозможно. А вот для России, по которой у меня есть информация, возможно дать некоторые варианты развития событий, но это я сделаю, как обычно, в отдельном тексте.