— Идиоты несчастные! — орет Саймон. Джо проснулся, когда «фольксваген» резко дернулся в сторону, спасаясь от шквала проносившихся мимо мотоциклов «Ангелов Ада». Он снова вернулся в «реальное» время, но сейчас, как и всегда впредь, он мысленно ставит это слово в кавычки.

— Ух ты, — говорит он, — я снова был в Чикаго, потом на этом рок-фестивале... а затем я вклинился в чью-то жизнь...

— Черт бы побрал эти «харлей-дэвидсоны», — бормочет Саймон, когда с ревом проносится последний «ангел». — Когда пятьдесят или шестьдесят уродов зажимают тебя со всех сторон на бешеной скорости, состояние примерно такое же, как если бы ты пытался проехать по тротуару Таймс-сквер в разгар дня, не сбив ни одного прохожего.

— Об этом позже, — говорит Джо, чувствуя, что все больше привыкает к языку Саймона. — Я постепенно проникаюсь изнутри этим временем «завтра-сегодня-вчера». Это происходит все чаще и чаще...

Саймон вздыхает.

— Ты хочешь все облечь в слова. Ты не в состоянии во что-то поверить, если на этом «чем-то» не висит ярлык, как на новом костюме. Ладно. И твоя любимая игра в слова — это наука. Прекрасно! Завтра заскочим в библиотеку, и ты найдешь научный журнал «Нэйчур» за лето 1966 года. Там есть статья физика Ф. Р. Стэннарда о том, что он называет «фаустовой вселенной». Он рассказывает, что поведение мезонов невозможно объяснить, считая, что время течет только в одном направлении, но оно прекрасно объясняется, если допустить, что наша вселенная частично перекрывается другой вселенной, где время течет в обратном направлении. Стэннард называет это фаустовой вселенной, но держу пари, он не имел ни малейшего представления, что Гете писал «Фауста» после того, как сам не посредственно прочувствовал эту вселенную. И ты в последнее время тоже ощущаешь. Между прочим, Стэннард указывает, что все в физике симметрично, за исключением нашей нынешней концепции однонаправленного времени. Как только ты признаешь, что время течет в двух направлениях, то получишь абсолютно симметричную Вселенную.Удовлетворяющую требованию Оккама о простоте. Стэннард выдаст тебе множество слов, парень. А пока довольствуйся тем, что написал Абдул Альхазред в «Некрономиконе»: «Прошлое, настоящее, будущее: все едино в Йог-Сототе». Или тем, что написал Вейсгаупт в "Konigen, Kirchen und Dummheit: «Есть лишь один Глаз, и он — все глаза; лишь один Разум, и это — все разумы; лишь одно время, и это — Сейчас». Усек?

Джо с сомнением кивает, улавливая еле слышное пение:

РАМА РАМА ХАРЕ ХАААААРЕ

Два больших носорога, три больших носорога...

Диллинджер установил контакт с разумом Ричарда Белза, сорокатрехлетнего профессора физики в Куинс-колледже. Белза в этот момент вносили в машину скорой помощи, чтобы доставить в больницу «Белвью», где рентген покажет наличие нескольких опасных трещин черепа. «Вот черт, — думал Диллинджер, почему кто-то должен обязательно встать одной ногой в могилу, чтобы я смог до него добраться?» Затем он сконцентрировался на сообщении: две вселенные движутся в противоположных направлениях. Вдвоем они генерируют третий объект, который синергически представляет нечто большее, чем сумму двух его частей. Таким образом, два всегда приводит к трем. Два и Три. Дуализм и триединство. Каждая единица — это дуализм и триединство. Пятиугольник. Чистая энергия, без участия материи. От пятиугольника расходятся еще пять пятиугольников, как лепестки цветка. Белая роза. Пять лепестков и центр: шесть. Дважды три. Вот так цветок сцепляется с другим цветком, формируя многогранник, составленный из пятиугольников. У каждого такого многогранника могут быть общие поверхности с другими многогранниками, формирующие бесконечные решетки, в основе которых лежит пятиугольник. Они были бы бессмертны. Могли бы сами себя поддерживать. Не компьютеры. Выше компьютеров. Боги. Все пространство — для них. Бесконечно сложные.

Вой сирены достигает ушей находящегося в бессознательном состоянии профессора Белза. Сознание присутствует в живом теле, даже в том, которое явно без сознания. Бессознательное состояние — это не отсутствие сознания, а его временная неподвижность. Это не состояние, напоминающее смерть. Оно вообще не похоже на смерть. Как только достигнута необходимая сложность соединения мозговых клеток, устанавливаются реальные энергетические связи. Они могут существовать независимо от материальной базы, которая вызвала их к жизни.

Все это, конечно, просто образная структурная метафора для взаимодействий на энергетическом уровне, которые нельзя визуализировать. Сирена выла.

В пабе «Три Льва» Джордж спрашивает Питера: «Что было в том водяном пистолете?»

— Серная кислота.

— Кислота — это лишь первая стадия, — говорит Саймон. — Как материя — это первая стадия жизни и сознания. Кислота тебя запускает. Но как только ты попадаешь туда, если полет удачен, ты сбрасываешь за борт балласт первой стадии и путешествуешь в невесомости. То есть освобождаешься от материи. Кислота растворяет барьеры, которые мешают построению энергетических связей максимально возможной сложности внутри мозга. В Клике Нортона мы тебе покажем, как управлять второй стадией.

{Размахивая над головами крестами и крича вразнобой, боевики «Божьей молнии» нестройными шеренгами маршировали через завоеванную территорию. Зев Хирш и Фрэнк Очук несли флаг с надписью: «ЛЮБИ ЕЕ, ИЛИ МЫ ТЕБЯ РАСТОПЧЕМ».)

Говард пел:

Дельфиньи племена бесстрашны и сильны,

Морских просторов мы любимые сыны.

Оружье — быстрота, поэзия — наш флаг.

Напора наших тел пускай боится враг!

Туча дельфиньих тел выплыла откуда-то из-за подводной лодки Хагбарда. Они направлялись к паукообразным кораблям иллюминатов, находившимся в отдалении.

— Что происходит? — спросил Джордж. — Где Говард?

— Говард их возглавляет, — ответил Хагбард. Они стояли на балконе в центре прозрачной сферы, похожей на пузырь воздуха в толще атлантических вод. Хагбард щелкнул тумблером под перилами балкона. — Боевая рубка, подготовить торпеды к запуску. Возможно, нам придется поддержать атаку дельфинов.

— Есть, товарищ Челине, — ответил голос.

Дельфины уплыли так далеко, что сейчас их нельзя было увидеть. Джордж сделал открытие, что ему не страшно. Все происходившее слишком напоминало просмотр научно-фантастического фильма. В этой субмарине Хагбарда было слишком много иллюзии. Если бы он всеми железами и нервами отдавал себе полный отчет в том, что находится в уязвимом металлическом аппарате на тысячи футов ниже поверхности Атлантики, под таким громадным давлением, что малейшее напряжение может распороть обшивку корпуса и туда ворвутся тонны воды, которые раздавят их в лепешку, тогда ему, наверное, было бы страшно. Если бы он действительно мог поверить в то, что те маленькие отдаленные шарики с прикрепленными к ним подвижными клешнями — это подводные суда, управляемые людьми, которые намерены уничтожить лодку, где находится он, тогда ему было бы страшно. Как ни странно, если бы он не видел то, что видел, а только ощущал, осознавал и судил о ситуации с чьих-то слов, как во время обычного полета на самолете, тогда ему было бы страшно. К тому же древний город Пеос, которому двадцать тысяч лет, по виду слишком напоминал настольный макет. И хотя интеллектуально Джордж мог допустить, что они, как утверждал Хагбард, плывут над погибшим континентом Атлантидой, в глубине души он не верил в Атлантиду. Поэтому во все остальное он тоже не верил.