Они перешли улицу и стали спускаться по крутому склону. Ни с того ни с сего Дункан побежал, таща за собой Мэриан, словно санки.

— Стой! — крикнула она, и ее возглас так громко разнесся по округе, что она сама испугалась. — Я не могу бежать!

Ей показалось, что разом вздрогнули все занавески в окнах; в каждом доме ей чудился угрюмый и любопытный наблюдатель.

— Ну нет! — крикнул Дункан в ответ. — Ведь мы спасаемся от жизни! Бежим!

Мэриан почувствовала, что у нее лопнул шов под мышкой. Она представила себе, как красное платье разваливается на куски и куски летят в снег, точно перья. Тротуар кончился, они бежали, скользя вниз по дороге, приближаясь к какому-то забору; на заборе висел большой черно-желтый знак с надписью «Опасно». Мэриан со страхом подумала, что сейчас они проломят забор и полетят в невидимую бездну, — она даже увидела, как они будут падать, точно автомобили, летящие в пропасть в фильме с замедленной съемкой. Но в последнюю секунду Дункан свернул, и они обогнули забор и побежали по узкой гравиевой дорожке между двумя крутыми склонами, быстро приближаясь к пешеходному мостику у подножия холма; вдруг Дункан остановился, и Мэриан, поскользнувшись, налетела на него.

У нее кололо в боку и кружилась голова от свежего воздуха. Они дошли до мостика и привалились к его бетонным перилам. Мэриан облокотилась на перила, отдыхая. Перед ней, на уровне ее глаз, стояли верхушки деревьев, переплетались лабиринтом ветви, концы которых желтели и розовели от набухших почек.

— Мы еще не дошли, — сказал Дункан и потянул ее за руку. — Вниз пойдем.

Он повел ее через мост. За мостом шла вниз едва заметная тропинка: вереница грязноватых следов на снегу. Они осторожно спустились по этой тропинке, ступая боком, чтобы не поскользнуться, — словно дети, которые учатся спускаться по ступенькам. С сосулек, наросших на нижней стороне моста, на них капала вода.

Когда они оказались на самом дне оврага, Мэриан спросила:

— Ну что, пришли?

— Нет еще, — сказал Дункан. Он пошел по дну оврага, прочь от моста. Мэриан хотелось отдохнуть, но посидеть здесь было не на чем.

Они были в одном из оврагов, пересекавших окраины города, но в каком именно, она не знала. Ей случалось гулять в овраге недалеко от ее дома, но здесь она никогда не бывала; овраг был узкий и глубокий, вокруг него стояли деревья, которые словно кто-то воткнул в снег, чтобы не рассыпались сугробы. Высоко возле верхнего края оврага играли дети. Мэриан видела яркие куртки, синие и голубые, и слышала отдаленный смех.

Они шли по узкой тропинке. Кто-то уже ходил здесь до них, но не очень часто. Временами Мэриан замечала на снегу отпечатки, похожие на конские копыта. Дункан не оборачивался: она видела лишь его сгорбленную спину и ноги, поднимавшиеся со снежного наста. Ей хотелось, чтобы он обернулся, ей хотелось увидеть его лицо; его спина ничего не выражала, и это смущало Мэриан.

— Скоро сядем, отдохнем, — сказал он, словно отвечая на ее мысли.

Она не видела, где они могли бы присесть. Очевидно, летом дно оврага покрывала буйная растительность; торчавшие из снега сухие, твердые стебли царапали одежду; Мэриан узнала золотарник, ворсянку, репейник; скелетоподобные останки других растений трудно было распознать. Стебли репейника были увенчаны множеством бурых колючек, ворсянка выставляла шипы, темные, точно старое серебро; тут было целое поле переплетавшихся растений, в общем, весьма однообразных. Поле кончалось у подножия отвесного склона: по верху оврага стояли дома. Самые беспечные — совсем рядом с обрывом, края которого были прорезаны поперечными трещинами. Ручей, бежавший когда-то по дну оврага, ушел под землю.

Мэриан оглянулась. Овраг шел дугой, но изгиб был невелик, и она не заметила его, пока не посмотрела назад. А впереди виднелся еще один мост, побольше. Они шли не останавливаясь.

— Мне нравится здесь зимой, — услышала она голос Дункана. — Раньше я приходил сюда только летом. Здесь так густо растет трава, что ничего не видать. И повсюду крапива. Тут свое народонаселение: под мостами спят алкоголики, в траве играют дети. Где-то тут даже построена конюшня. Мы, кажется, идем по одной из тропинок, проложенных верховыми. Летом я сюда прихожу, потому что здесь не так жарко. Но зимой тут, оказывается, даже красивее: под снегом не видно мусора. Весь овраг завален всякой дрянью, как свалка. Людям почему-то нравится сваливать мусор в такие места, где еще сохранилась природа… Старые шины, консервные банки…

Мэриан не видела его лица, не видела губ, которые все это произносили; голос словно рождался в воздухе и тут же умирал, уходил в снег. Они дошли до более широкой части оврага, где из снега торчало меньше стеблей. Дункан свернул с тропы, под его ботинками затрещал наст; она тоже свернула и вслед за ним поднялась на небольшой холм.

— Пришли, — сказал Дункан. Он обернулся, помог ей сделать последний шаг и стать рядом с ним. Мэриан глянула под ноги и в ужасе отступила: они стояли на самом краю огромной круглой воронки, по стенам которой спиралью шла дорога, спускавшаяся в глубину, к далекой, запорошенной снегом площадке. На противоположной стороне воронки, примерно в четверти мили от них, стояло длинное черное строение, что-то вроде сарая. Все было пусто, заброшено.

— Что это? — спросила она.

— Здесь делают кирпичи. Там, внизу, добывают глину, и по этой дорожке ее на машинах поднимают наверх.

— Вот не думала, что в овраге можно наткнуться на такое, — сказала она. Эта гигантская воронка, вырытая чуть ли не посреди города, казалась ей нарушением каких-то закономерностей: на дне оврага еще и воронка — нет, это уж чересчур! Теперь она заподозрила, что и белая, запорошенная снегом площадка на дне воронки тоже еще не самое дно: вид у этой площадки был ненадежный; что, если это опасно тонкий слой льда, под которым таится еще одна бездна?

— В оврагах чего только не увидишь! Где-то здесь есть еще тюрьма.

Дункан уселся на край, небрежно болтая ногами. Достал сигарету. Подумав, Мэриан села рядом с ним, хотя и не доверяла земле. В таких местах почва имеет обыкновение осыпаться. Оба глядели вниз, в гигантскую дыру, вырытую в земле.

— Интересно, который час? — сказала Мэриан. Она прислушалась, но эха не услышала. Воронка поглотила ее голос.

Дункан не ответил. Он молча докурил сигарету, поднялся, прошел немного вдоль края воронки и, дойдя до ровной площадки, где не было сухих стеблей, лег на снег. Вид у него был такой мирный, он так спокойно лежал, вытянувшись и глядя на небо, что Мэриан захотелось тоже лечь на снег. Она подошла к Дункану и опустилась на колени.

— Замерзнешь, — сказал он. — Но если тебе хочется, ложись, не бойся.

Она легла на расстоянии вытянутой руки от Дункана. Лечь ближе к нему здесь казалось неуместным. Небо над ними было ровное, серое, слегка подсвеченное невидимым солнцем. Дункан первым нарушил тишину:

— Так почему ты не можешь вернуться домой? Ведь ты выходишь замуж и все такое. Я думал, ты из решительных.