– Я думаю, что Жевроль будет радостно потирать руки.

Услышав имя своего злейшего врага, Лекок встрепенулся, как раненый бык.

– О!.. – воскликнул он. – Жевроль еще не одержал победы. Мы упустили Мая – это очень плохо. Но у нас в руках его сообщник. Мы схватили его, этого неуловимого персонажа, который спутал все наши планы. Безусловно, он ловкий и преданный. Однако посмотрим, как скажется перспектива каторжных работ на его преданности. А именно это его ждет, если он будет молчать, признавая тем самым, что сегодня ночью помог сбежать нашему подозреваемому. О! Я не сомневаюсь, господин Семюлле сумеет вырвать у него тайну этой загадки.

И Лекок с угрожающим видом потряс кулаком. Затем, успокоившись, добавил:

– Пошли на полицейский пост, куда его доставили. Я хочу его допросить.

Было около шести часов утра, уже светало, когда молодой полицейский и папаша Абсент явились на полицейский пост и нашли начальника поста, который, сидя за маленьким столом, писал рапорт.

Когда они вошли, начальник поста даже не обернулся, поскольку не узнал их в таком одеянии. Но когда они назвали себя, он живо вскочил и протянул им руку:

– Честное слово!.. – сказал он. – Поздравляю вас с прекрасной добычей, которую вы поймали этой ночью.

Папаша Абсент и Лекок с беспокойством переглянулись.

– Какой добычей?.. – хором спросили они.

– Этот тип, которого вы прислали мне, так крепко связан.

– И что?..

Начальник полицейского поста громко рассмеялся.

– Да вы сами не осознаете своего счастья! – воскликнул он. – Ах! Вам выпал прекрасный шанс, и вы получите неплохое вознаграждение.

– Так кого же мы поймали? – спросил папаша Абсент, сгорая от нетерпения.

– Самого злостного из отпетых мошенников, беглого каторжника, которого вот уже три месяца полиция безуспешно разыскивает. Да вы наверняка носите его описание в своих карманах. Словом, Жозефа Кутюрье, вот так!..

При этих словах начальника полицейского поста Лекок так побледнел, что папаша Абсент протянул к нему руки, опасаясь, что молодой полицейский вот-вот упадет. К Лекоку поспешно пододвинули стул, и он безвольно опустился на него.

– Жозеф Кутюрье!.. – бормотал молодой полицейский, явно не осознавая, что он говорит. – Жозеф Кутюрье… Беглый каторжник!..

Начальник полицейского поста не понимал, почему молодой полицейский пришел в такое жуткое смятение, а папаша Абсент, судя по всему, расстроился.

– Вот так штука!.. – заметил он. – Похоже, подобный успех сильно впечатлил вас! Конечно, это славная поимка. Представляю, как вытянется физиономия Жевроля, который не далее как вчера утверждал, будто он один способен добраться до этого опасного преступника.

Решительно, обстоятельства подшучивали над молодым полицейским. Что за ирония судьбы! Выслушивать похвалу после столь сокрушительного, несомненно непоправимого поражения! Эта похвала хлестала молодого полицейского, словно кнут, да так больно, что он встал, собрав всю свою волю в кулак.

– Вероятно, вы ошибаетесь, – резко возразил Лекок начальнику полицейского поста. – Этот мужчина – не Кутюрье.

– Я не ошибаюсь, будьте уверены. Внешность этого человека полностью совпадает с описанием, приведенным в циркуляре, который предписывает задержать его. Как там и отмечено, у него нет мизинца на левой руке.

– Да, это доказательство… – простонал папаша Абсент.

– Конечно!.. И вот еще одно, более убедительное. Кутюрье – мой старый приятель. Он просидел у меня всю ночь и узнал меня точно так же, как и я его.

На это нечего было возразить. Лекок сказал, но уже другим тоном:

– По крайней мере, коллега, вы позволите мне задать несколько вопросов нашему узнику?

– О!.. Сколько угодно. Тем не менее мы забаррикадируем дверь и поставим снаружи двух моих людей. Этот Кутюрье из тех парней, которые любят свежий воздух и уходят не простившись…

Когда эти меры предосторожности были приняты, из камеры, в которую его поместили, вывели мужчину в фетровой шляпе. Он шел, улыбаясь, напустив на себя ту беззаботность рецидивистов, которые, вновь арестованные, не держат обиды на полицию и похожи на проигравших игроков, протягивающих руку своим противникам. Он сразу же узнал Лекока.

– А, это вы!.. – воскликнул он. – Это вы мне «услужили»… Теперь вы можете хвастаться, что у вас столь прочное колено и сильные кулаки. Вы упали мне на спину, словно с неба, а мой затылок до сих пор болит от ваших «ласк»!

– Значит, – произнес молодой полицейский, – если я вас попрошу об услуге, вы мне откажете?

– О!.. Тем не менее. Я человек не желчный, а ваша физиономия мне нравится. Так о чем речь?..

– Я хотел бы получить сведения о вашем ночном сообщнике…

Услышав этот вопрос, мужчина в фетровой шляпе нахмурился.

– Их вам дать может кто угодно, только не я! – ответил он.

– Почему же?

– Да потому, что я его не знаю. До вчерашнего вечера я его никогда не видел.

– В это трудно поверить. Отправляясь на такое дело, себе в помощники не берут первого встречного. Прежде чем начать работать с человеком, о нем собирают информацию…

– Э!.. – прервал Лекока Кутюрье. – Вот я и говорю, что совершил глупость. Да я локти себе кусаю!.. Только понимаете, не надо мне говорить, что этот парень – не агент Сыскной полиции. Мне расставили ловушку, я в нее попался… Пусть это мне послужит хорошим уроком. Не надо быть простаком!..

– Ты ошибаешься, парень, – сказал Лекок. – Этот тип не работает в полиции, могу дать слово чести.

Кутюрье долго и пристально смотрел на молодого полицейского, словно старался понять, говорит ли тот правду или нет.

– Я вам верю, – наконец произнес он. – И в доказательство расскажу, как обстояло дело. Вчера вечером я ужинал один, в одном заведении, наверху улицы Монмартр. Тут этот парень подсел ко мне. Разумеется, мы разговорились. Он показался мне свойским. Я уж не помню почему, но он сказал мне, что хочет продать свою одежду, но не знает как. Я, уважаемый, отвел его к приятелю, который покупает старую одежду…

Ведь это услуга, не правда ли? В знак благодарности он предложил мне выпить, я в ответ угостил его, он поставил стаканчик, я заплатил за литр… Итак, любезность за любезность… В полночь у меня двоилось в глазах…

Этим моментом он и воспользовался, чтобы заговорить со мной о верном деле, которое, по его словам, должно было обогатить нас обоих. Надо было украсть всю серебряную посуду из одного колоссально богатого дома.

Он говорил мне: «Ты ничем не рискуешь. Я сам обо всем позабочусь. Ты должен просто помочь мне перелезть через стену и стоять на шухере. Обещаю тебе, я за три ходки раздобуду столько серебряных приборов и блюд, что мы с тобой их все за раз даже унести не сможем».