Она чувствовала себя чужой, словно ее небрежно отодвинули в сторону. Бабушка пришла бы в ярость, узнав, что они сняли темные парчовые занавески в ее спальне и повесили на окна тюль, а заодно поклеили новые обои с бордюром.

Мадди раздражали все эти перемены, но она отчаянно старалась не показывать своего настроения. Отныне Бруклин перестал быть ее домом. Здесь даже пахло по-другому.

– Какая роскошь, правда? – без конца спрашивала Глория. – Мы так много работали, чтобы преобразить дом! Твоя тетя молодец.

– Прекрасно, – пробормотала Мадди, не желая рассыпаться в похвалах.

– Это все, что ты можешь сказать? – прошипела Глория. – Мы думали, ты будешь в восторге.

«Мы, мы»… слишком много «мы», по ее мнению.

– Я все представляла себе немного иначе.

– Беда в том, что ты слишком долго оставалась в Лидсе. Ты забыла, в каком запустении здесь все находилось. Взгляни на мои руки, они больше никогда не будут гладкими.

– Я была занята.

– Я так и поняла. Слишком занята, чтобы написать мне хотя бы строчку. Что я сделала не так?

– Ничего… давай, поговорим о чем-то другом, – отрезала Мадди, чувствуя, как вспыхнули ее щеки. – И не стоит продолжать.

– Постой, я же ничего не сказала. Что это с тобой? Ты весь день дулась.

– Вовсе нет!

– Как угодно… мне все равно. Слишком много дел. Кстати, угадай, кто живет в Лидсе?

– Давай, просвети меня.

– Не кто иной, как Грег Берн. Работает на стройке. Так что если кто-то из парней свистнет тебе вслед, вполне вероятно, что это он. Грег писал твоей тете. Я тоже напишу ему и спрошу, не сможем ли мы все втроем встретиться.

– Как хочешь. Я бы ни за что его не узнала.

– Смотрю, мисс, ты здорово нос задрала. Повезло выйти из той истории без единого пятнышка. Но не стоит так задаваться.

Мадди выскочила из комнаты и пошла прощаться. Она как раз успеет на дневной поезд до Лидса. Понятно, что она здесь не нужна.

Сидя в вагоне, она стыдилась своей ревности. Почему она так обошлась с Глорией? Ведь она обязана подруге новой жизнью! Что было бы, отвернись тогда Глория от нее? И вообще, что с ней творится? Постоянно раздражается, злится, почти не спит, а если и засыпает, ее преследуют мерзкие кошмары. Она презирала себя за то, что сбежала из Бруклина, но поездка туда стала ошибкой, вновь пробудившей панический страх.

Мадди в самом дурном настроении вышла из поезда и пересекла городскую площадь. Что ей теперь делать?

Как обычно, лил дождь. Еще есть время походить по магазинам и истратить оставшиеся талоны. Нужно приободриться, и как можно быстрее. А вдруг она найдет хорошие туфли или красивую ткань, чтобы хоть как-то успокоиться?

Она направилась к «Маршфилдс», любимое место охоты Беллы, где находился отдел подвенечных платьев: сплошные шелка, атласы, бальные и вечерние наряды, отделанные кружевом, тесьмой, стеклярусом и лентами. Все для того, чтобы пригладить топорщившиеся перышки!

Продавщица не сводила с нее глаз.

– Мадам что-то ищет?

– В общем, нет. Они так красивы, но слишком дороги для студентки.

– Хотите померить, не так ли?

– Мне они не по карману.

Она никогда не сможет поставить на место эту навязчивую продавщицу…

– Они будут прекрасно на вас смотреться… померьте это. Я бы сама хотела увидеть, как они смотрятся на хорошей фигуре.

Ей буквально сунули в руки кроваво-красное платье, попросили раздеться в примерочной, а продавщица застегнула пуговки на спине и набросила на плечи Мадди расшитое стеклярусом болеро.

– Позвольте поднять вам волосы, – не унималась продавщица. Мадди изнемогала от неуверенности и чувствовала, что ее загнали в угол. Она хотела только посмотреть…

– Идеально… а теперь пройдитесь. Живете в Лидсе?

– Да, – пробормотала Мадди. – Уэст-парк. Учусь в колледже.

– Превосходно. Минутку.

Она задернула занавеску, а когда снова отдернула, перед Мадди стояли мужчина и женщина в черном, с интересом ее разглядывая.

– Что думаете? – прошептала продавщица. – Как вас зовут, дорогая?

– Мадлен Белфилд.

Теперь она действительно попала в переплет. Они разглядывали ее, как кусок бифштекса.

– А! Ла Маделайн. Прекрасно!

К ее удивлению, все зааплодировали, а она покраснела под взглядами остальных покупателей. Но они сильно ошибаются, если вообразили, что она купит это платье!

– Пожалуйста, я не могу его купить, – сказала она как можно тверже.

– Но все мы получаем удовольствие, видя, как должно сидеть это платье на прелестной молодой женщине с идеальной фигурой. Видите, наши покупатели собрались, чтобы полюбоваться вами и посмотреть, сможет ли платье выглядеть на них точно так же.

И верно, стайка женщин аплодировала и улыбалась. И тут Мадди впервые увидела себя в высоком зеркале. Кто эта элегантная незнакомка с покатыми плечами, узкими бедрами, длинной шеей и пылающими щеками? Как странно, что все останавливаются и глазеют на нее.

– А теперь мы посмотрим на вас в золотом.

Быстрое переодевание, на этот раз в облегающий черно-золотой жакет с пышной юбкой. На босые ноги надеты туфли на высоких каблуках. Она выпрямилась и едва не упала. Оказалось, что она прилично возвышается над окружающими.

– Браво!

Продавщица снова захлопала, кивнула человеку в костюме, и тот ответил кивком.

Мадди примерила еще три наряда и с полчаса прохаживалась взад-вперед, как цирковая лошадь на арене, после чего поспешно напялила свой твидовый костюм.

– Мистер Персивал просит вас пройти в его кабинет, – с фальшивым французским акцентом шепнула леди в черном.

Она постучала в дверь, гадая, что будет дальше. Весь день получился нескладным, сплошной хаос!

* * *

– Входите, мисс Мадлен. Вы очень храбрая девушка, если согласились удовлетворить маленький каприз мадам Дели. У нее верный глаз на таланты, а у вас большой талант, юная леди. Расскажите о себе.

Мадди коротко рассказала о своей жизни.

– А ваша семья?

Она объяснила, что родители погибли.

– А, Беллейры. Помню их концерт по радио. Какая жалость, что их уже нет, а вы, такая молодая, остались сиротой. Но вы многое унаследовали от родителей: рост, грацию и поразительную внешность. Мы могли бы привлечь вас…

«К чему? – удивилась девушка про себя. – О чем он, спрашивается, толкует? Надеюсь, не о…»

Видя ее недоумевающий взгляд, мистер Персивал поспешил объяснить: