11 апреля

Провели день на пляже. Я замоталась в купальные полотенца, но девчонки не вылезали из воды. Много снимались. Кейт делает отличные высокохудожественные фото.

15 апреля

В самолете. Летим в Париж. У меня на коленях – обугленная Шарлотта. В последний день на мысу Скирринг встретили на пляже Жан-Пьера Сабара с женой и дочерью. Мы пригласили их на обед в наш отель, а ужинать отправились в тот, где остановились они, это в часе ходьбы. Отлично прогулялись! Шарлотта, Лола и Жак. Кейт, разумеется, ушла вперед с новой подругой, дочкой Сабара, которой 13 лет. Отель у них шикарнее нашего, но официанты не такие внимательные. Высший класс, не то что наше скромное, но уютное гнездышко. Как бы то ни было, хорошо провели время в прекрасной компании!

16 апреля, улица Тур

Я купила дом и продала свой чудный подарок.

Чувствую себя негодяйкой. Как я могла продать такую красоту, подарок Сержа, преподнесенный мне с любовью и пожеланием счастливой жизни вдали от него. Мысль о том, что я продаю его, чтобы купить себе независимость, даже не пришла ему в голову. Он счел бы ее ужасной и непристойной. Когда он подарил мне эту роскошную машину – обивка из натуральной красной кожи, откидывающийся верх, – он думал, что осуществил мою мечту, а я боялась, что он хочет моей смерти. Он уже тогда кое о чем догадывался. Я приняла подарок, чтобы с помощью этой дорогой игрушки испытать судьбу. И вот теперь я ее продала. Мне следовало сохранить ее навсегда, даже если бы я осталась без гроша. Я поступила как человек разумный и мелкий; он – как безрассудный и великий.

9 мая, «Зло под солнцем»

Я на Майорке, на съемках фильма «Зло под солнцем».

Какое счастье снова оказаться среди друзей! Снова встретиться с Мэгги Смит! Я сама не своя. Энтони Пауэлл, Барри Мелроуз – я не забыла, как они опекали меня в Египте. Какое удовольствие видеть их всех! Питер Устинов ничуть не изменился. Есть и новенькие, например Родди Макдауэлл. Он рассказывает потрясающие истории из жизни Чаплина и Мэри Пикфорд, а также Бастера Китона. Это очень грустные истории. Завтра приезжает Джеймс Мейсон.

Мне страшно не хватает Сержа. В последние дни я совсем не спала, но снотворных не принимаю. Если у меня будет ребенок, зачем его травить? Я очень устала, а жара усиливается с каждым днем. Как там Серж? Все ли у него в порядке? Мне хочется с ним повидаться и поговорить. Я спросила Жака, понимает ли он, что, случись что-нибудь с Сержем, я не смогу с ним оставаться. Я никогда не избавлюсь от невыносимого чувства вины, даже если узнаю, что он просто болен. «Ты что же, полагаешь, что я совсем о нем не думаю?» – ответил Жак. Почему-то я никогда не задавалась вопросом, а как он себя чувствует. Я уделяю ему слишком мало внимания, все мои мысли заняты Сержем и собой. Как будто на свете нет ничего, что могло бы изменить наши чувства друг к другу. Без конца пытаюсь представить себе, что с нами будет. Я знаю одно: я люблю его всем сердцем, но не могу сказать ему об этом, не обидев Жака. Жак удивился, когда я призналась ему, что предпочла бы умереть, а не продолжать жить. «Даже теперь?» – спросил он, и я ответила: «Да». Но это означает, сказал он, что я не особенно дорожу не только им, но и детьми. Я попыталась объяснить, что это не так и что я ничего не имею против него и детей, но, кажется, он обиделся. Короче говоря, лучше мне об этом помалкивать[195], чтобы не причинять лишней боли тем, кому я ее уже причинила.

Все это очень странно. Ты уходишь от человека, потому что тебе невыносимо сознавать, что ты ему изменила и закрутила роман с другим. Тебе говорят, что ты об этом еще пожалеешь, потому что тот, другой, никогда не будет любить тебя, как первый, и скоро бросит; но этот самый другой тебя любит, нуждается в тебе, и вы решаете жить вместе. Это похоже на бегство из дома. Так проходит год, и постепенно тебе начинает не хватать его лица, его манеры говорить, ты прощаешь ему все его дурные поступки и вспоминаешь только хорошие, мало того, ты задумываешься, почему ты от него ушла. Истинные причины забываются, ты смотришь на тогдашнюю невыносимую ситуацию словно со стороны и чувствуешь, что снова стоишь перед выбором. Я не могла принять другое решение. Я сбежала без предупреждения. Я устала бояться и стыдиться, мне хотелось быть с кем-то другим. Я была вынуждена уйти: пока Серж был рядом, его присутствие лишало меня способности здраво рассуждать. И вот теперь, когда я с Жаком, я могу все обдумать. Я люблю их обоих. Так бывает. Именно это я чувствую. Если б только можно было жить втроем! Увы. Я тоскую по Сержу. Год назад он тоже тосковал по мне, но сейчас привык, что меня нет. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Надо постараться заснуть. Уже три часа ночи, а съемки начинаются в 8. Завтра вечером наконец приезжают дети!

15 июня

Как же мне хреново. Мне слишком не хватает Сержа. Я все хуже обращаюсь с Жаком. В субботу я видела в Париже Сержа, и с тех пор только о нем и думаю. Вот к чему мы пришли через год после расставания. Я сама сделала этот выбор, все это – моих рук дело, но мне не хватает его лица. Я не желаю посещать те места, в которых мы бывали с Сержем. Я стараюсь делать то, что должно понравиться Жаку, а когда он реагирует не так, как Серж, это меня огорчает.

Я не выношу, когда мне говорят, что я должна и чего не должна делать, в том числе в отношении детей. Вчера, например, Жак сказал, чтобы я выбросила старые кроссовки и купила себе точно такие же новые, и я жутко разозлилась. Меня бесит, когда мне противоречат. Я начинаю орать, что с меня хватит, что я не позволю обращаться с собой как с девятилетней девочкой, что мне 34 года и я не нуждаюсь ни в чьих советах. Джон, Серж, Жак… Каждый из них критиковал мой образ жизни и пытался перестроить его в соответствии с собственными представлениями. Если я говорю, что еду в Лондон с девочками и хочу, чтобы они пригласили с собой своих друзей, Жак возражает: «Лучше, если они проведут это время с тобой. Зачем тебе с кем-то делиться?» Он говорит так не со злости, но меня это выводит из себя; я – их мать, и я хочу, чтобы они взяли с собой друзей, потому что знаю, что это доставит им удовольствие. Серж привык, что все мои родственники и друзья говорят по-английски. Жак в этом смысле гораздо менее терпим, и вчера вечером я готовила ужин в гробовом молчании. Я не нахожу ничего хорошего в том, что занимаюсь тем же, чем занималась на улице Вернёй. Может, мне было бы лучше одной? Я не выношу, когда мне указывают на мои заблуждения; я убеждена, что я всегда права. Если уж кто-то должен мной командовать, я предпочитаю, чтобы это был Серж, а не кто-то другой. Я знаю, что поступаю неправильно, слишком часто интересуясь чужим мнением. Иногда я делаю это, потому что мне правда важно его услышать, а иногда – чтобы сделать человеку приятное, чтобы он почувствовал собственную значимость. Но постепенно люди к этому привыкают и начинают предлагать свою точку зрения, хотя их никто об этом не просит.

Сейчас я поняла, в чем состоит магия Сержа. Она – в его недостатках. Он – эгоист, ревнивец, у него властный характер, но при этом он – веселый человек. Он очень добрый. Даже глупости, которые он делает, всегда изобретательны и оригинальны. Второго такого нет. Его лицо хулиганистого мальчишки, его бесконтрольное пьянство, его сумасшедшее обаяние… Он – самый человечный, самый проницательный, самый открытый, самый сентиментальный. Он сентиментальнее и красивее даже… не знаю кого. На свете не так много мужчин, которых интересует, что думает женщина. Сержа вообще интересует только сам Серж, но он хотя бы этого не скрывает. Он честный человек и никогда не изображает чувства, которых не испытывает. Как мне хочется снова побыть с ним, пусть всего один день, в самый лучший период нашей жизни, когда я верила, что он со мной навсегда. Неужели это было?