Тридцать минут спустя, стоя в одиночестве на остановке 62-го, Бенжамен уже приступил к попыткам не пропускать больше этот инцидент в свое сознание. С какой стороны ни взгляни, начало его карьеры старосты особо успешным назвать было нельзя. Однако сейчас у Бенжамена имелся другой повод для размышлений, по-своему куда более важный. Когда его в третий раз рвало в уборной директора, на него снизошло внезапное озарение. Он понял, что влюбился в Дженнифер Хокинс.

* * *

Тем же вечером, в десять тридцать, Бенжамен позвонил Дугу, который, судя по голосу, чувствовал себя еще хуже, чем он. (На следующий день Дуг в школе не появился, и до конца недели тоже.) Бенжамен поинтересовался номером Дженнифер, и Дуг продиктовал его, не задавая неудобных вопросов, — уже облегчение.

— Алло? — послышался, после коротких переговоров Бенжамена с отцом Дженнифер, ее ломкий, горловой голос.

— Привет, Дженнифер. Это я.

Долгое молчание на другом конце линии.

— Простите — кто это?

— Я. Бенжамен.

— А-а. — На то, чтобы усвоить услышанное, у нее ушло несколько секунд. Теперь в голосе Дженнифер зазвучало очень, очень сильное удивление, но особого неудовольствия в нем не слышалось. — Привет, Тигр. Чем обязана?

— Ну… Не знаю… — В который уж раз у мастера писаного слова возникли осложнения с его говорящим коллегой. Надо было, перед тем как звонить, хотя бы немного подумать. — Мне тут пришло в голову, что, может быть, — может быть, у нас прошлой ночью что-то такое началось и было бы неплохо… понять, куда это нас ведет.

Долгое молчание.

— А что это, собственно, значит? Чего Бенжамен не знал, того не знал.

— Ты назначаешь мне свидание, Бенжамен?

— Ну… да.

— И думаешь, что это такая уж хорошая мысль?

Вот вопрос, которого он не предвидел.

— Ну да. Конечно. А разве нет?

— Послушай, прошлой ночью произошло следующее: мы оба вдребезги напились, а потом малость потискали друг друга. Из этого вовсе не следует, будто ты обязан приглашать меня на обед при свечах.

— Нет, Дженнифер. — Столь грубое описание случившегося показалось Бенжамену невыносимым. Она этого, быть может, еще и не поняла, однако с ними произошло нечто гораздо более значительное. — Я правда… правда думаю, что нам необходимо увидеться.

Дженнифер вздохнула:

— Ладно, давай. Как скажешь. Что у тебя на уме?

По крайней мере к этому вопросу он был готов.

— В кинотеатре на Кэннон-Хилл-парк сейчас показывают ретроспективу короткометражек ранних французских сюрреалистов. Рене Клер и Ман Рэй, их мало где можно увидеть.

— А как насчет того, чтобы наклюкаться в «Лозе»?

И они договорились наклюкаться в «Лозе».

ДОСКА

Четверг, 19 января, 1978

ПИСЬМА НЕ В РЕДАКЦИЮ

Нижеследующее пространное послание — предназначенное, по-видимому, исключительно для глаз Р. Дж. Калпеппера — попало в редакцию «Доски» путем несколько окольным. Мы публикуем его неотредактированным и без комментариев, как образчик захватывающего проникновения в самую суть мыслительных процессов одного из известнейших учеников «К-У». Мы чрезвычайно благодарны анонимному «кроту», который доставил нам это письмо.

10 января 1978

Дорогой Рональд!

Надеюсь, Вы уже оправились от потрясения, поразившего Вас при получении известия о том, что Вы не избраны в старосты. Происшедшее пугающим образом открывает истинное лицо буффонов, принимающих подобного рода решения, и подтверждает, если сказать всю правду, худшие мои подозрения на их счет. Протолкнуть вперед такую посредственность, как Ричардс, единственно ради либерального жеста, подстрекаемого цветом его кожи, — поступок едва ли не трогательный. Вы могли бы даже сказать себе, что пренебрежение со стороны подобных кретинов — это, в сущности, комплимент, однако я знаю, Вам трудно взглянуть на все именно с такой стороны. Вас наверняка томит оглушающее чувство страшного унижения.

Впрочем, в одном отношении Андертон и его подписавшие редакционную статью коллеги-троцкисты правы: с большинства точек зрения институт старост бесполезен. В сущности, староста — это не более чем прихвостень директора школы. Вам же следует помнить о том, что Вы занимаете куда более значимый пост секретаря «Замкнутого круга».

Наши прежние беседы на этот счет внушают мне уверенность, что мы с Вами придерживаемся одних взглядов на будущее нашего общества. Вместо того чтобы оставаться бесплодным форумом, на котором обсуждаются вопросы эзотерического, чисто научного характера, оно может быть преобразовано в нечто куда более внушительное: в альтернативную политическую силу, состоящую из тщательно отобранных, одинаково мыслящих личностей. Людей, которых будущее «Кинг-Уильямс» и его гарантии заботят намного сильнее, нежели тех, кто номинально возглавляет эту школу.

Приведу пример: из источника столь авторитетного, как мой брат, я получил сведения, согласно которым мистер Наттолл принадлежит к числу сторонников правительства Каллагэна. Подумать только! Была ли у нас когда-либо администрация в большей мере погрязшая в прошлом, более безнадежно заблудшая, более слабая и раболепствующая перед капризами и притязаниями самовлюбленной воинствующей клики? (Я, разумеется, имею в виду профсоюзы.) И тем не менее именно она отвечает представлениям нашего заместителя директора о достойном руководстве! Неудивительно, что и сама «Кинг-Уильямс» сползла в последние несколько лет в болото самодовольства и инертности.

Задачи, стоящие перед школой, какими я их сейчас вижу, таковы:

1. МОДЕРНИЗАЦИЯ. Нам необходимы более совершенные научные лаборатории, спортивные сооружения, музыкальные классы. (Все это требует денег, а деньги, безусловно, подразумевают ОПЛАТУ учебы родителями учеников — довольно с нас подачек правительства.)

2. РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ. В настоящее время в школе просто-напросто слишком много учеников, и некоторые из них явно не дотягивают до нужного уровня. Необходимо ужесточить требования к тем, кто в нее поступает.

3. ПОВЫШЕНИЕ ПРЕСТИЖА. Нация воспринимает «Кинг-Уильямс» как школу, пребывающую в состоянии упадка. Необходимо добиться противоположного. Необходимо заставить Оксбридж вновь обратить на нас внимание. То обстоятельство, что школа находится в Бирмингеме, к которому вся остальная страна испытывает, и не без серьезных на то причин, отвращение, разумеется, не идет нам на пользу. И потому следует прилагать еще большие усилия, которые позволили бы не только закрепить наше спортивное и научное превосходство, но и сделать его ОБЩЕИЗВЕСТНЫМ.

Позвольте мне точно и недвусмысленно изложить причины, по которым я считаю, что из всех институтов школы «Замкнутый круг» обладает наилучшими возможностями для того, чтобы добиться успеха на этих важнейших направлениях деятельности.