— Ничего, — решительно ответила Селия.

Я попыталась представить, что испытал бы в этот момент муж Селии, и была поражена возникшим ощущением. Женщина вела себя хладнокровно, невозмутимо. Она собиралась развестись со мной — с человеком, который был ее мужем на протяжении одиннадцати лет! Неужели ей все безразлично?

Я попросила Селию попробовать еще раз и разговаривать теперь более эмоционально.

— Я не могу, — сказала она. — Я не могу этого сделать.

Но Селия все-таки сделала так, как я просила.

— Я хочу покончить с нашим браком, — повторила она с грустью в голосе. И начала безудержно рыдать.

Проблема Селии заключалась не в том, что она не испытывала никаких чувств, она просто не могла показать эти чувства, не теряя контроля над ситуацией. Достав носовой платок, она быстро взяла себя в руки и вернулась к решительному и бесстрастному тону адвоката. В ее распоряжении было только два инструмента: либо всепоглощающие чувства, либо отстраненное самообладание.

Я рассказываю вам историю Селии потому, что во многом она напоминает то, что происходит с Эмили и многими другими интровертами. Эмили говорит с Грегом о приемах, а не о разводе, но ее стиль общения очень напоминает стиль Селии. Когда между Эмили и Грегом возникают разногласия, она начинает говорить спокойным, ровным, слегка отстраненным тоном. Она пытается свести к минимуму агрессию в тоне (женщина не выносит никаких проявлений гнева), но стороны кажется, что она эмоционально отдаляется от мужа. Грег же делает все наоборот: он повышает голос и становится все более агрессивным, пытаясь решить возникшую проблему. Чем более отстраненной кажется Эмили, тем более одиноким, обиженным, а затем и разгневанным становится Грег; чем более разъяренным кажется Грег, тем более глубокую обиду и неприязнь испытывает Эмили, и тем больше она отдаляется от мужа. Вскоре они попадают в замкнутый круг, из которого нет выхода, — и происходит это отчасти потому, что супруги убеждены в приемлемости именно своего способа разрешения конфликта.

Этот факт вряд ли удивит того, кто знает о взаимосвязи между типом личности и стилем разрешения конфликтов. Во многих случаях мужчины и женщины по-разному ведут себя в конфликте, то же самое можно сказать об интровертах и экстравертах. Согласно результатам исследований, интроверты склонны избегать конфликтов, а экстраверты вступают в конфронтацию для преодоления разногласий, спокойно воспринимая откровенный, даже конфликтный метод ведения спора{7}.

Эти подходы диаметрально противоположны, поэтому между людьми непременно возникают трения. Если бы Эмили не избегала конфликтов, она могла бы не так остро реагировать на чрезмерную агрессивность Грега. И если бы Грег вел себя мягче, он мог бы оценить попытки Эмили удержать ситуацию под контролем. Когда люди применяют совместимые стили ведения спора, возникающие между ними разногласия дают каждому из них возможность понять точку зрения другого. Однако Грег и Эмили, по всей видимости, понимают друг друга все меньше и меньше каждый раз, когда кто-нибудь из них пытается решить спор способом, неприемлемым для другого.

Значит ли это, что они нравятся друг другу меньше, по крайней мере, во время ссоры? Результаты исследований, проведенных психологом Уильямом Грациано, убедительно доказывают, что ответ на этот вопрос может быть утвердительным{8}.

Грациано разделил группу из 61 студента мужского пола на команды, которые должны были сыграть условный футбольный матч. Участникам первой команды дали задание провести игру, опираясь на взаимодействие. «Футбол приносит нам пользу; для того чтобы добиться успеха в футболе, члены команды должны уметь работать вместе». Вторую команду попросили провести игру, сделав акцент на соперничестве. Затем каждому студенту показали слайды и ознакомили с выдуманными биографическими данными о членах их команды и команды соперников, после чего предложили определить, какие чувства они испытывают по отношению к другим игрокам. Различия между интровертами и экстравертами оказались просто поразительными. Интроверты из команды, ориентированной на взаимодействие, дали всем игрокам (не только команды соперников, но и своей команды) более положительную оценку, чем интроверты, которые были членами конкурирующей команды. Экстраверты показали прямо противоположные результаты: их оценка игроков была положительной, если игра велась в агрессивном стиле.

Результаты этого эксперимента позволяют сделать очень важный вывод: интроверты испытывают симпатию к людям, с которыми они встречаются в дружественной атмосфере; экстраверты отдают предпочтение тем, с кем соперничают.

Поразительно похожие результаты показало исследование совсем иного рода; в его ходе роботы общались с пациентами, проходившими курс реабилитационных упражнений после инсульта{9}. Пациенты-интроверты реагировали лучше и взаимодействовали дольше с теми роботами, которые говорили мягким, умиротворяющим тоном: «Я знаю: это трудно, но не забывайте, что это делается ради вашего блага» и «Очень хорошо, продолжайте. Отличная работа!» Экстраверты лучше выполняли упражнения под руководством роботов, которые говорили более энергично и агрессивно: «Вы можете сделать больше, я это знаю!» и «Сосредоточьтесь на упражнении!»

Итак, Грег и Эмили столкнулись с любопытной задачей. Если Грегу больше нравятся люди с напористым, конкурентным стилем общения, а Эмили испытывает те же чувства по отношению к заботливым, отзывчивым людям, как они найдут компромиссный выход из тупиковой ситуации с вечеринками — и сохранят при этом свою любовь?

Интересный ответ на этот вопрос дает исследование, проведенное в школе бизнеса при Мичиганском университете{10}. Правда, его объектом были не супружеские пары, состоящие из людей с разными типами личности, а специалисты по ведению переговоров, представляющие разные культуры — в данном случае это были азиаты и израильтяне. Семидесяти шести студентам MBA из Гонконга и Израиля предложили представить себе, что через несколько месяцев им предстоит вступить в брак, поэтому им нужно согласовать с кейтеринговой компанией последние детали свадебного торжества. «Встреча» проводилась с помощью видеозаписей. Некоторым студентам показали видео, на котором менеджер кейтеринговой компании вел себя дружелюбно и улыбался; другие увидели на видео раздраженного, враждебно настроенного менеджера.

Студенты из Гонконга отреагировали на видеозаписи совсем не так, как израильские студенты. Азиаты гораздо больше были настроены принять предложение дружелюбного, а не враждебно настроенного менеджера. Только 14 процентов согласились бы работать с неприятным, раздраженным менеджером; 71 процент студентов этой группы был готов сотрудничать с улыбающимся менеджером. Израильтяне же были в равной степени готовы заключить сделку с любым из двух менеджеров. Другими словами, для азиатских студентов стиль был так же важен, как и содержание, тогда как израильтяне обращали больше внимания на информационное сообщение. Они остались равнодушными как к демонстрации дружелюбия, так и к враждебности.

Такое значительное различие объясняется тем, что в этих двух культурах по-разному понимают уважение. Как мы узнали в главе 8, многие выходцы из Азии демонстрируют уважение, сводя к минимуму возможность конфликта. Однако израильтяне, по словам исследователей, «воспринимают расхождение во мнениях не как признак неуважения, а как сигнал о том, что другая сторона проявляет участие и искренний интерес».