— Остановитесь, — закричал Остлер. — У вас нет шанса! Все выходы ущелья Хелленталь перекрыты!

Ни одно слово из этого не было правдой.

— Вернитесь!

Шан видела мужчину там наверху, он находился совсем недалеко. Он достал пистолет. Если она пойдет по дороге дальше, пройдет дальше только несколько метров, она исчезнет из его поля зрения. Это был не Еннервайн, хитрый лис, этот был старше и не такой шустрый, он не сможет преследовать ее так быстро. Шан собрала все силы и попыталась хромать дальше. Еще несколько метров, и ей это удастся! Она схватилась рукой за бедро кровоточащей, адски болящей ноги и выдвинула ее вперед. Она еще раз оглянулась назад. Человек стоял там наверху, держал пистолет на изготовку, но не стрелял. Трус. Еще один шаг. Раненая нога начала дрожать, она больше не могла справиться с судорогами. Шан поставила больную ногу твердо на землю и перенесла часть веса на нее. При судорогах икроножных мышц это помогает. Мужчина убрал пистолет, он, видимо, собирался тоже спускаться вниз. Дрожание постепенно прекратилось, и она увеличила нагрузку на эту ногу. Затем она попыталась двигаться дальше и решила встать на другую ногу, при этом местом опоры оказался покрытый мхом влажный валун — она поскользнулась. Она потеряла равновесие, схватиться было не за что, и она с пронзительным криком полетела в двадцатиметровое ущелье Хелленталь. Вонг попытается еще раз, подумала Шан. Вонг доведет до конца нашу почетную операцию.

Понятно, что есть духовые оркестры также и на норвежских ярмарках, басовая туба трубит также и в Нью-Орлеане, труба издает звуки трам-та-ра-ра! и во Владивостоке, но самый обычный и самый грохочущий шум духовой музыки можно услышать в пивных палатках под светло-голубым небом. Это брюзжание расшалившегося бога. Баварец, изнеженный игрой на цитре и тягучим трехголосым пением, находит в грохоте духовых инструментов идеальное дополнение к остальным опьяняющим средствам. Только комбинация ячменного пива, невозвратного чувства собственного достоинства и энергично исполняемого походного марша стрелков из Тельца, который раздувал палатку, приводит его в хорошее настроение, для которого слово добродушие очень слабое выражение.

Еннервайн и его группа заказали столик в пивной палатке, им дали стол в самом начале, прямо перед духовым оркестром. Такого они не ожидали, это была большая честь, но здесь было слишком шумно. Разговаривать было невозможно, надеялись еще на культурную программу на сцене, которую Остлер и Холльайзен расхваливали как исключительно необыкновенную. На неделе города в программе стояли баварские народные танцы и поднятие камней, что не всем было по вкусу, но все хотели расслабиться после напряжения последних дней. Обследование желудка Шан было большой удачей. Судебные медики нашли записку размером с почтовую открытку с настоятельным требованием к Жаку Рогге провести зимние Олимпийские игры-2018 в Чаояне. Эта операция показывает, что мы можем найти вас везде. Вонг до сих пор не прервал свое молчание, от него не стоило ждать никаких сведений.

Внезапно, будто свалившись с неба, перед ними оказались пивные кружки, так быстро официантка поставила их на стол. Все члены следственной группы Куница обессиленно чокались друг с другом. Дело было еще не совсем закончено. Манфред Пенк, Куница, упорно утверждал, что он устроил новогоднее покушение. Нужно было непременно найти третьего человека, человека, которого, по его утверждению, видел цитрист Беппи в ВИП-ложе. Музыка становилась тише, насколько это вообще возможно при исполнении маршевой музыки, и всеми любимый весельчак ведущий подошел к микрофону пивной палатки.

— Ага, господа из полиции! Сидят в первом ряду! Тогда с нами сегодня вечером ничего не случится.

Смех, аплодисменты, но и немного свистели. Настроение было хорошим, в команде следственной группы Куница тоже. Еннервайну выпала честь раздавать автографы, один даже на мускулистом плече официантки.

— Спасибо, господин комиссар! — прокричала она ему в ухо.

— Не стоит благодарности!

— Если меня когда-нибудь схватит этот бандит с ножом — пообещайте мне, что вы будете расследовать это дело?! Это для меня была бы большая честь.

Смех, чоканье, духовой оркестр исполняет сейчас Es war ein Schütz in seinen besten Jahren («Жил-был охотник, молодой и статный»)… Песня о Еннервайне, она должна была исполняться. Комиссар устало улыбнулся. Мария нашла действительно что-то похожее на дирндль[8], Остлер и Холльайзен, само собой разумеется, пришли в национальной одежде Верденсфельза. Команда Беккера сидела вместе и рассуждала, гогоча, о новейшей технике расследования, о которой сообщал специальный журнал «Ди шпур» («След»). Не было только Гизелы. Потом снова несколько расслабляющих маршей духового оркестра Hoch Wittelsbach! («Ура Виттельсбаху!») и Bier hier! («Пиво сюда!»), все вперемешку.

— Вот они сидят тут все вместе! — закричал полицейским Тони Харригль, сидевший через стол от них. У члена совета общины был сильный голос, ему удавалось перекричать оркестр, его голосовые связки, наверное, закалились от бесконечных заседаний клубов в прокуренных соседних залах.

— Ладно, сегодня у вас право шута (право все говорить), но завтра я подключу свои связи в Министерстве внутренних дел, так что мало не покажется!

Он подмигнул. Замечание хотя и не было серьезным, однако все-таки что-то в нем было. Мария закатила глаза. Наверху на сцену вышло двадцать парней и девушек. Холльайзен прокричал Николь Шваттке в ухо:

— А сейчас будут исполнять национальный танец шуплаттлер!

— Это я тоже знаю! — крикнула Николь ему в ответ. У нее все еще было два больших пластыря, один закрывал правый висок, другой — левую артерию.

— За здоровье, Франц!

— За здоровье, Николь!

После баварского танца ведущий попросил минуту молчания в память цитриста, все встали и углубились в себя. Конечно, за тем последовало в исполнении оркестра Highway to hell. Затем балагур-ведущий объявил «гвоздь» сегодняшнего праздника Дня города: соревнование по подниманию столов. Правила не объяснялись, но все их знали. Зазвучал особенно зажигательный марш, под его звуки во всем зале поднимались столы и водружались на плечи самых сильных сидевших за столом. На столах стояли выбранные самые худенькие дамы или самые тощие мужчины, а в то время как столы поднимали, они должны были выпить до последней капли кружку пива. Одни столы теряли равновесие, шатались, на других была опасность поскользнуться на влажных остатках кислой капусты. Победителем объявлялся тот стол, на котором выпивающие могли быстрее всех показать пустую кружку. И фирмы курортного города учредили призы: прогулка на воздушном шаре вокруг Верденфельской долины, самостоятельный полет на параплане.

Еннервайн пришел сюда с твердым намерением расслабиться, не думать о деле, но ему это не совсем удалось. Женщина была мертва, мужчина все еще упорно молчал, и оба не соответствовали описанию цитриста Беппи. Где же этот третий человек? Он вообще существовал? Еннервайн попробовал отбросить эти мысли. Сегодня был свободный день. Он глянул вверх на сцену. Шуплаттеры, парни и девушки. Тут не было ярко-зеленого, с мягкими возвышениями холма, окруженного столетними буками, над ним светло-голубое небо — Еннервайн закрыл глаза и встряхнулся.