«Есть!» — подумал Боб, отметив, как же до абсурдного легко все получилось.

— Так, вот что дальше, — обратился Боб к охраннику. — Если бы у меня было хоть немного мозгов, я бы свернул тебе шею, ковбой, и на этом бы все кончилось. Но видишь ли, я человек добрый. Так что мы с тобой просто выйдем в дверь как лучшие друзья и направимся к гаражу. Затем я продырявлю колеса всем машинам, кроме одной, после чего мы с тобой немного прокатимся. Где-нибудь по дороге я тебя выброшу, и завтра вечером ты уже будешь ужинать с женой и детьми. Ты лишишься работы, но сохранишь жизнь.

— Мистер, вы вляпались в дерьмо по самые уши. Оставьте этот чертов чемоданчик и…

— Вперед, дружок.

Боб повел послушного охранника к запасному выходу, но как только он шагнул за дверь, кто-то нанес ему безукоризненный удар в брахиальное сплетение, в нервный узел, ведущий от плеча к шее, после чего его тело мгновенно стало бесполезным и похожим на жидкую известку. Боб упал, и на него тотчас же набросились люди, умеющие причинять боль профессионально. Через мгновение на его собственных руках защелкнулись гибкие наручники. Боба грубо подняли на ноги.

Бац! Охранник, оглушенный Бобом, поспешил отомстить, ударив его кулаком в лицо, но охранника тут же оттолкнула чья-то темная фигура.

— Дружище, следи за своим поведением, — сказал неизвестный.

Затем он повернулся к Свэггеру и улыбнулся.

— Ого, будь прокляты мои глаза, вы только посмотрите, что притащил из зарослей кот!

Это был Энто Гроган.

Ник сидел дома один, так продолжалось уже целую неделю. Салли заканчивала какое-то крупное дело и возвращалась домой поздно. Ник читал, смотрел телевизор, слушал музыку, стараясь хоть как-то заполнить свою вынужденную ссылку. И больше никакой готовки. Хватит с него макарон с сыром!

Он посмотрел в окно. Наконец все они разъехались, эти журналисты, которые оккупировали жилище Ника, не давая покоя. Заметно похолодало, был вечер пятницы, а в Вашингтоне в пятницу вечером ничего не происходит, поэтому вся эта пишущая и снимающая братия отправилась по домам пораньше.

Надо бы побриться, но черт с ним. Ник натянул спортивную куртку, отправился в гараж и завел машину. Господи, на какое-то мгновение его опьянило чувство свободы, ощущение того, что он выбрался на улицу и не торчит больше в четырех стенах. Бесцельно поколесив по Ферфаксу, Ник наконец решил, поскольку уже было поздно и толпа посетителей схлынула, махнуть в Арлингтон, в ресторан «Рей». Преодолев без особого труда ночную Виргинию, он довольно легко припарковался на стоянке и зашел в старинное здание, в котором теперь находился один из самых модных ресторанов Вашингтона.

— Кухня еще открыта? — спросил Ник метрдотеля.

— Вы как раз успели, сэр.

— Если так проще, я могу поужинать в баре.

— Нет, у нас есть свободные столики. Сюда, будьте добры.

Ник проследовал за метрдотелем по залу, заполненному на три четверти, к угловому столику на двоих, с удовлетворением отметив уединение и полумрак. Первым делом он заказал выпить, поскольку определенно не был при исполнении служебных обязанностей и не имел при себе ничего, кроме кредитных карточек.

— Бурбон с содовой.

— Какую-нибудь конкретную марку, сэр?

— Разумеется. «Ноб крик», пожалуйста.

— Отличный выбор, сэр.

Изучив меню, Ник остановился на том, что обычно заказывал: салат, слегка поджаренное филе говядины, пюре, и никакой спаржи — можно позволить себе эту роскошь, пока Салли не рядом. Ник погрузился в раздумья, наслаждаясь тем, как милосердный бурбон притупляет восприятие окружающего. Он пытался решить, как быть дальше, прекрасно осознавая, что все его движения зависят от следующего шага Бюро.

Неужели его официально уволят? Такое возможно. Скорее, ему поручат какую-нибудь второстепенную работу — гм, интересно, завершились ли поиски настоящего отца дочки Сары Пэйлин? — а тем временем отдел профессиональной этики будет изучать его дело; потом ему сообщат о начале слушания, он должен будет пригласить адвоката, последует бюрократическая возня, и что будет, то будет.

На столик упала чья-то тень.

Ник поднял глаза.

— Я так и думал, что это будете вы, — заметил он. — Хорошо хоть не Банджакс.

— Привет, Ник, — поздоровался Билл Феддерс. — Надеюсь, вы меня не прогоните. Нам нужно поговорить.

— Конечно, Билл, — кивнул Ник. — Присаживайтесь. Официант, принесите мистеру Феддерсу выпить, что он пожелает, и запишите на мой счет.

— О, какие мы щедрые, — улыбнулся Феддерс. — Позвольте мне самому заплатить за себя. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Он заказал водку с сухим мартини, объяснив, что под «сухим» он понимает следующее: оливка обязательно должна прочитать этикетку на бутылке и убедиться, что это действительно сухой вермут.

Ник нашел его замечание смешным, но у него возникли подозрения, что это одна из расхожих шуток Феддерса, которые известны всему Вашингтону. И сам он прежде ее не слышал лишь потому, что вращался слишком далеко от знаменитой орбиты Феддерса.

— Итак, Ник, — начал Билл.

— Итак, Билл, — отозвался Ник.

Принесли водку с мартини, и Феддерс провозгласил тост:

— Ник, выпьем за вас. Вы всегда мне нравились. Последние события произошли вовсе не потому, что вы кому-то не нравитесь. Вы чертовски хороший парень и чертовски хороший агент.

— Спасибо на теплом слове, — ответил Ник.

— Еще не поздно. Позвоните директору, убедите его, что вынужденное безделье позволило вам собраться с мыслями по этому расследованию и теперь вы на сто процентов готовы двигаться вперед. Выдайте отчет, повесьте на дело табличку «ЗАКРЫТО» и забудьте обо всем, как о кошмарном сне. Тогда, возможно, те силы, которые сейчас словно сговорились вас уничтожить, вдруг захотят вам помочь.

— И как быстро вы сможете все устроить? — поинтересовался Ник. — Неужели вы способны остановить «Таймс» в середине прыжка, заставить ее развернуться в полете и начать меня поддерживать?

— Ник, вы определенно преувеличиваете мое могущество. Но кое-что в моих силах. Я в этом старинном городе со времен Рузвельта, разумеется первого. Более того, я встречался с Алисой Лонгуорт.[66]Я многим оказывал услуги, настало время попросить об ответном одолжении.

— Впечатляюще, Билл. Я просто поражен.

— Ник, действительно, в чем проблема? Большой Том не желает последние годы своей жизни читать о том, как он нанял инопланетян для убийства его бывшей жены, потому что та якобы спала с каким-то юнцом, обильно поливающим голову гелем для волос. Как только ваша контора закроет дело, отчет станет окончательным приговором, официальным вердиктом, точкой. Ни у кого больше не будет доступа к материалам. Не выйдет бредовых статей, никто не заработает на сумасшедших книгах, не будет никаких экранизаций и особых мнений. Весь этот цирк заглохнет и умрет сам собой.