Короткое горное лето перегорало, на горизонте начали сгущаться тучи. Ветер приносил из-за перевала запах грозы и ощущение тревоги. Что-то готовилось, Гаррель это чувствовал. Треклятые жрецы стали еще сумрачнее и строже. Положенные ритуалы совершались впопыхах. Не благочестие занимало умы братьев, а вещи более приземленные. На хоздворе царила загадочная суета, ежедневно к воротам обители подъезжали грузовые паромобили и увозили какие-то тюки и ящики.

Последний день занятий Гаррель запомнил особенно. Правда, тогда он не знал, что это последний день. Утро начиналось, как обычно. Еще до рассвета брат-эконом зажигал в кельях раздражающе тусклые газовые светильники. Громко возглашал подъем. Неофиты с ворчанием и стонами поднимались со скрипучих коек, застилали постели. После гуськом бежали через двор к умывальне. Теплая вода в обители была роскошью, умывались холодной, ледниковой. От нее ломило зубы и горела кожа, но неофитам некогда было мерзнуть. Едва ополоснувшись, они мчались в гимнастический зал. Веселый силач брат Грагу гонял их до седьмого пота на атлетических снарядах, а потом разбивал на пары и устраивал поединки между подопечными, которые и так еле волочили ноги. Грагу был неумолим. Вчерашние поэты, художники-натурописцы, изобретатели и дизайнеры, в прошлой жизни не державшие в руках ничего серьезнее кухонного ножа, с остервенением молотили друг дружку шестами и деревянными мечами. По окончании тренировки неофиты мчались в трапезную.

В это прохладное предосеннее утро, когда с гор сползали молочные языки тумана и затопляли низины, все шло заведенным порядком. Однако после трапезы в аудиторию пришел не брат Еиру, а сам настоятель. Верховный жрец был сосредоточеннее обычного. Сопровождающий его служка внес большие картоны с рисунками-реконструкциями и расставил их вдоль грифельной доски. Неофиты сразу притихли, вглядываясь в новые для себя изображения. Гаррель сразу обратил внимание на то, что на картонах нарисован не мир людей и не мир карликов. Наиболее впечатляющая реконструкция демонстрировала изумительный пейзаж – гигантское полукольцо, возвышающееся над уходящим за горизонт городом. Вид этой мерцающей арки, раскинувшейся над целым миром, заворожил Гарреля настолько, что он лишь в следующее мгновение заметил: город под Кольцом лежит в руинах.

Брат-настоятель отстраненно глядел в окно, за которым тлело хмурое утро. Он выдерживал паузу, позволяя неофитам осознать увиденное. В аудитории поднялся ропот, сначала сдержанный, потом все громче, но старший жрец продолжал молчать. Наконец неофиты тоже умолкли, и все как один выжидательно уставились на настоятеля.

– Вы видите эти листы? – негромко вопросил он, резким жестом указав на силуэт Кольца. – Здесь все правда! Ваш предшественник был там! – Тычок пальцем в твердый картон. – И сумел вернуться. Чего ему это стоило, не стану говорить. Не о нем речь… Главное, он все запомнил – и запечатлел! – Глухой стук. – Теперь и у вас есть возможность увидеть, на что способно зло… – Жрец поперхнулся, откашлялся и продолжал совсем другими тоном: – Обитатели Окольцованной Сферы в своих богомерзких опытах с электрикой зашли гораздо дальше, нежели люди, и тем более – нгены. Они создали машины, которые не только ходят по суше и воде, но и – под водой, и в воздухе, и даже в безвоздушном пространстве. Я скажу вам больше! Они создали машины, способные вести расчеты, и управлять другими машинами, без вмешательства своих хозяев. Некоторые из вас скажут, что это удобно. Что такие приспособления высвобождают уйму времени и сил. А я вам скажу – смотрите! – Снова стук. – Они сделали эти и многие другие механизмы, и вот теперь их мир разрушен. А сами они либо мертвы, либо пребывают в неведомых Сферах. Вы хотите такой судьбы для Арсианы? Нет?! Тогда идите и сражайтесь!

Неофиты, повинуясь неосознанному порыву, дружно поднялись. Гаррель встал вместе со всеми. Чувства переполняли его – воодушевление, ярость, желание драться. Никто и не услышал, как стукнула входная дверь. В аудиторию ворвался брат Ксару.

– В столице мятеж! – выкрикнул он. – Отступники жгут храмы!

Шлейф дыма столичных пожаров накрыл паромобиль еще на перевале. Частицы сажи черными снежинками крутились в прогорклом воздухе, оседая на лицах арсов в грязной одежде сезонных рабочих. Сидевший за рулем брат Юону был доволен дополнительным камуфляжем. Теперь и родная мать не узнала бы в этих угрюмых работягах вчерашних неофитов и переодетых служителей Раздосадованного. Если они нарвутся на блокпост мятежников, те не обнаружат в кузове паромобиля ничего подозрительного. Настоятель запретил брать с собой оружие, заметив напоследок, что лопаты и кирки в умелых руках надежнее мечей. Гаррелю очень хотелось верить, что Треклятый жрец прав. Разумеется, их учили драться, и сам брат-наставник Грагу глыбой возвышался рядом с водителем, но лучше всего будет обойтись без происшествий.

Тряский экипаж бодро катил под гору. Удушливое марево отнесло в сторону, и на горизонте показалось плоскогорье, за которым до самого побережья раскинулась столица. От перевала ее отделяла долина, засеянная мучнистыми злаками. Крытые соломой домишки фермеров торчали между земельных наделов. Сами фермеры трудолюбивыми насекомыми ползали среди борозд, подрезая колосья у основания. Им не было дела ни до спускающегося с перевала паромобиля, ни до столицы, где в эти мгновения, быть может, решалась судьба Арсианы, ни тем более – до абстрактного зла, которое когда-нибудь сожрет их мир. Зло для этих арсов всегда было конкретным. Упадут цены на злаки – зло. Повысят подати – зло. Засуха – зло. Слишком дождливое лето – зло. Заморозки не ко времени – зло… И если небо начнет сворачиваться, как свиток с заветами Шу-Арреля, фермеры прежде всего бросятся к своим овинам.

Словно ручной пискун в потешной мельничке, паромобиль провернул колесами фермерскую долину и выбрался на плоскогорье. Отсюда открывался изумительный вид на столицу. Округлая клякса ее сохраняла очертания древневекового поселения. На террасах Музейного острова – бывшей резиденции Правящих Владык – золотились осенним убранством Уступчатые сады. Сверкали медными шпилями небоскребы Первого Ареала. Стальные нити фуникулеров все так же сшивали его с нижними кварталами. Статуя Плачущего бога, у подножия которой раннеисторические арсы закалывали жертвенных животных, двойной тенью расчерчивала полукружия Второго и Третьего Ареалов. И только над окраинами все еще поднимались дымы.

События в столице подтверждали правоту жрецов. Зло пришло в Сферы, размахивая знаменами процветания. И даже если этот мятеж правительственные силы подавят, рано или поздно электрорадикалы одержат верх. И хотя по окраинам нельзя было судить о том, что творились на главных улицах, неофиты и сопровождающие их монахи приободрились. Они ожидали увидеть дымящиеся развалины, но, видимо, мятежникам не удалось пробиться в центр столицы, где возвышался храмовый комплекс Шу-Арреля Всеобъемлющего, и они ограничились лишь окраинными молельнями для простонародья. Брат Грагу весело подмигнул Гаррелю. Брат Юону добавил жару в котле, и паромобиль, опасно кренясь на поворотах, вынесся на шоссе, опоясывающее столицу с севера. Это был прямой путь к порту.

На первый блокпост они наткнулись, когда показались убогие домишки пригорода. Мешки с песком перегораживали дорогу, оставляя место для проезда только одного паромобиля. По свободному участку прохаживался часовой. Он был в военной форме, но это ничего не значило. На стороне электрорадикалов вполне могли быть и армейские части. Часовой заметил паромобиль, ленивым движением поднял руку. Брат Юону стравил пар и заблокировал колеса. Одышливо пыхтя, паромобиль остановился в нескольких шагах от часового. Солдат пронзительно свистнул в специальный свисток. Из караулки, наскоро сколоченной из досок и обложенной мешками, выскочили еще двое. Еще один солдат, и, судя по золотой ветке столистника на высокой треугольной тулье серо-голубой фуражки и медному жезлу в виде ползучей рептилии, – офицер в чине младшего змееносца.