Юноша бросился на постоялый двор «Карета и лошади», велел оседлать коня, а сам растолкал своего гонца, Питера Хопкинса. Пока тот одевался и завтракал кружкой эля, Нед писал записку, извещавшую Елизавету о смерти Марии Тюдор. Вскоре гонец ускакал.

А Нед вернулся к сторожке и снова затесался в толпу, которая сделалась многолюднее прежнего.

На протяжении нескольких часов через ворота сновали господа важного вида, должно быть, придворные, а также бесчисленные гонцы. Нед терпеливо ждал. Когда из ворот показался Николас Хит, юноша последовал за ним.

Хит, архиепископ Йоркский, являлся, пожалуй, наиболее могущественным человеком во всей Англии. Еще он был канцлером королевы Марии и хранителем Большой королевской печати. Сесил пытался, конечно, привлечь его в ряды сторонников Елизаветы, но Хит оставался непоколебимым. Что ж, теперь ему придется выбирать, чью сторону взять.

Сопровождаемый свитой, архиепископ верхом направился в Вестминстер, где собирались, как полагалось, на утреннее заседание члены парламента. У ворот этого дворца тоже собралась немалая толпа. Хит громко объявил, что будет говорить с лордами и общинами вместе, так что всем следует идти в палату лордов.

Нед попытался было проскользнуть в ворота за спинами свиты архиепископа, однако стражник его остановил. Юноша всплеснул руками, будто изумленный такой помехой, и воскликнул:

– Я здесь по поручению принцессы Елизаветы! Она велела мне все разузнать и доложить.

Стражника эти слова нисколько не убедили, но Хит услышал – на что и рассчитывал Нед – и вмешался.

– Я тебя помню, юноша, – сказал он. – Ты приходил ко мне с сэром Уильямом Сесилом.

– Да, ваша светлость. – Нед постарался не подать виду, что искренне удивлен памятливостью архиепископа.

– Пропусти его, – распорядился Хит.

Стражник посторонился.

Присутствие архиепископа на заседании парламента означало, что вопрос о престолонаследии может решиться быстро, в особенности если Хит поддержит Елизавету. Принцессу знали и уважали, она приходилась сестрой покойной королеве – и проживала неподалеку, в каких-то двадцати милях. А Марию Стюарт англичане толком не знали, разве что судачили о том, что она вышла замуж за француза и живет в Париже.

Словом, обстоятельства вроде бы складывались в пользу Елизаветы. Но церковь стойко поддерживала Марию Стюарт.

В палате было шумно, члены парламента, разбившись на кучки, вели оживленные беседы. Все наверняка обсуждали одно и то же – и дружно замолчали, когда архиепископ встал перед ними.

– Господь в Своей неизреченной милости этим утром призвал к Себе нашу королеву Марию, – сказал Хит.

По палате прокатился вздох. Разумеется, все собравшиеся уже знали об этом либо успели услышать от товарищей, однако подтверждение слухов из уст архиепископа словно подвело некую черту.

– Но мы должны возрадоваться и восславить Всевышнего, ибо Он не оставил нас без попечения и подарил нам истинную, законную и любезную Господу наследницу короны.

Все затаили дыхание, но Хит не спешил называть имя новой королевы. Кого же он назовет?

– Мы не вправе более сомневаться, – звучно произнес архиепископ, – в обоснованности притязаний леди Елизаветы.

Палата взревела, множество голосов слилось в один. Хит продолжал говорить, но его не было слышно. Все сразу осознали главное – вопреки прямому наставлению папы английская церковь назвала Елизавету законной наследницей. Свершилось!

Некоторые члены парламента что-то кричали и возмущенно размахивали руками, но большинство, как отметил про себя Нед, радовалось и веселилось. Парламент поддерживал именно Елизавету. Должно быть, раньше они предпочитали скрывать свое расположение к ней, опасаясь возможного исхода противостояния, но сейчас отбросили все страхи. Пожалуй, даже сэр Уильям Сесил недооценил, насколько парламент привержен Елизавете. Да, кое-кто сидел с вытянувшимися лицами, скрестив руки на груди, не веселился, не хлопал в ладоши, но таких было явное меньшинство. Остальные же бурно радовались. Гражданской войны удалось избежать, Англии больше не грозило правление короля-чужестранца, а еретиков перестанут жечь на площадях. Нед вдруг сообразил, что кричит и веселится вместе с прочими.

Хит вышел из палаты в сопровождении членов Тайного совета и с крыльца парадной лестницы дворца повторил свои слова для толпы, ожидавшей снаружи.

Напоследок он сказал, что объявит о решении церкви на главной площади Лондона. А потом повернулся и поманил к себе Неда.

– Полагаю, ты готов ехать в Хэтфилд с добрыми вестями?

– Да, ваша светлость.

– Скажи королеве Елизавете, что я навещу ее ближе к вечеру.

– Конечно, ваша светлость.

– И запомни, юноша: сперва доставишь мое послание, а потом уже можешь праздновать.

– Разумеется, ваша светлость.

Хит удалился.

Нед опрометью кинулся обратно в «Карету». Несколько минут спустя он уже мчался в Хэтфилд.

Ему досталась крепкая и выносливая кобылка, которую он то пускал в галоп, то побуждал идти шагом. Совсем не хотелось загнать лошадь без нужды и проделать остаток пути пешком. В конце концов, уже не имело значения, как быстро он доберется до Хэтфилда, – все равно Нед будет там раньше архиепископа.

Из Лондона юноша выехал в разгар утра, а вскоре после полудня он увидел впереди кирпичный торец дворца Хэтфилд.

Хопкинс давно должен был приехать, так что во дворце наверняка знали, что королева Мария Тюдор скончалась. Но никто еще не знал, что страна обрела новую королеву.

Стоило Неду въехать во двор, к нему кинулись сразу несколько конюхов.

– Ну? Что? Как там? – закричали они наперебой.

Нед счел, что первой его новости должна услышать Елизавета, поэтому ничего не ответил конюхам и постарался напустить на себя бесстрастный вид.

Елизавета сидела в приемной, вместе с Сесилом, Томом Парри и Нелл Бэйнсфорд. Когда Нед вошел в дверь, все взоры обратились к нему, а он, храня молчание, двинулся вперед, не позаботившись снять плотный дорожный плащ.

Нед приблизился к Елизавете. Он пытался сохранять хладнокровие, но губы сами расползались в улыбке. Елизавета заметила эту улыбку, и ее лицо словно осветилось изнутри.

– Вы – королева Англии! – объявил Нед.

Он сорвал с головы шляпу, опустился на одно колено и низко склонил голову.

– Ваше величество…

11

Мы были счастливы, не ведая и даже не подозревая о том, какие неприятности ожидают впереди. Я говорю не только о себе, конечно; в ту пору я был младшим соратником людей намного старше и мудрее меня. Увы, никто из нас не обладал способностью заглядывать в будущее.

А ведь нас предупреждали. Тот же Ролло Фицджеральд растолковывал мне, с каким сопротивлением столкнется королева Елизавета; перечислял, сколь ничтожное число европейских государей встанет на ее сторону. Я тогда не прислушался к нему, но он был прав. Этот благочестивый ублюдок был прав.