— Ерунда какая-то! — нахмурился я, прекрасно понимая, что Жоржа без разговоров спустили бы с лестницы, реши он заявиться на подобное мероприятие. — Ну-ка дай! — Забрал у детектива протокол опроса, убедился, что Шарлотта, со слов подруги, до наступления нового года и в самом деле никуда не отлучалась, глянул на последний лист и обратил внимание на фиолетовую подпись. — Алан, что это?

— В смысле? — удивился Портер.

— Почему чернила фиолетовые?

— Ты меня спрашиваешь? — окрысился детектив. — Значит, своей ручкой расписалась. Мода такая!

— Своей ручкой? — Я кинул протокол опроса на свой стол и распорядился: — Отправь за Жанной Риг наряд, надо убедиться, что она ничего не перепутала.

— А сами чем займемся?

— Осмотрим ресторан, где проходила вечеринка. Возможно, снимок сделан где-то там.

— Заодно выясним у персонала, кто занимался фотосъемкой, — кивнул Алан.

— И все же концы с концами не сходятся, — покачал я головой и поднял трубку затрезвонившего аппарата: — Специальный комиссар Грай у телефона.

— Зайди ко мне, — приказал Ян Навин:

— У нас тут зацепка появилась…

— Немедленно! — рявкнул дивизионный комиссар и отключился.

Я выдохнул беззвучное проклятие и задумался, стоит ли отправлять Алана в ресторан одного. Если он имеет отношение к убийству, то не скроет ли улики? С другой стороны, очень сомневаюсь, что снимок сделан именно там.

В итоге я решил не раздувать из мухи слона и предупредил детектива:

— В ресторан поедешь сам, меня начальство вызывает.

— Что случилось?

— Понятия не имею.

И я покинул кабинет, как бы невзначай прихватив с собой протокол опроса Жанны Риг. В коридоре раскрыл его на нужной странице, приложил к выведенной неровным почерком подписи анонимное послание с фиолетовыми буковками и кивнул.

Так и есть! К Саймону Морицу меня направила именно Жанна Риг.

И уверенность эта основывалась не столько на цвете чернил, сколько на схожести почерка. Без всякого сомнения, и записка, и подпись внизу страницы принадлежали руке одного и того же человека. Неровные буквицы, растянутые крючки, наползающие друг на друга слова.

Жанна. Это послание отправила Жанна.

Спрятав анонимку в карман пиджака, я дошел до кабинета дивизионного комиссара, постучал и только после этого приоткрыл дверь.

— Разрешите? — осторожно заглянул внутрь.

— Не паясничай! — ожег меня Навин недобрым взглядом. — Зайди и закрой дверь!

— Что-то случилось?

Ян поднялся из-за стола и спросил:

— Что у тебя с рукой?

Я поднял перебинтованную кисть и улыбнулся:

— Приз за оригинальность ты точно не получишь. Это самый популярный сегодня вопрос.

— Что у тебя с рукой? — потребовал ответа дивизионный комиссар. — Отвечай!

— Да ничего особенного, — пожал я плечами и кивнул на замшевую перчатку начальника. — Решил подстроиться под тебя, вот и все. У тебя рука белая, и у меня…

— Я серьезно спрашиваю, — нахмурился Навин. — Поступил сигнал!

— Да ты что?! Настоящий сигнал?!

Ян ткнул меня указательным пальцем в грудь и предупредил:

— Мне с дивизионом внутренних расследований проблемы не нужны, понял?

— Какого рода проблемы? — заинтересовался я. — Кроме шуток. Действительно не в курсе.

— У тебя забинтована рука и ссадина на скуле, у твоего напарника разбито лицо. Как думаешь, сильно сложно связать одно с другим?

— Шульц и Шульц? — догадался я.

— Они, — подтвердил дивизионный комиссар и уселся за стол. — Что между вами произошло?

Я прошелся по просторному кабинету, постоял у одного окна, перешел к другому.

— Всегда хотел угловой кабинет, — произнес я, разглядывая город с высоты седьмого этажа.

— Виктор! — вновь начал закипать дивизионный комиссар.

— Заявлений от участников инцидента нет, свидетелей нет, последствий нет. Ничего нет.

Ян подошел к буфету, достал из него бутылку виски, налил себе, плеснул мне.

— Мне не нужны проблемы с дивизионом внутренних расследований, — повторил он. — И я обязан отреагировать на сигнал.

— Запроси объяснительную.

— Так и сделаю, — решил Ян, протягивая мне стакан. — Твое здоровье!

Я отпил виски, удивленно приподнял брови и даже не поленился заглянуть в буфет.

— «Черный парус» четвертьвековой выдержки? — озадаченно протянул, рассматривая этикетку. — Откуда такое богатство?

— Подарок, — отрезал Навин и закрыл буфет. — Так в чем дело, Виктор?

— Уже ни в чем. Такого больше не повторится.

— Объяснительную, — напомнил дивизионный комиссар, покачивая бокал в затянутой замшевой перчаткой ладони, — до конца недели.

— Будет.

— И то расследование, где ты свидетель. Срок тот же…

— Хорошо. Что по заброшенной линии подземки?

— Ничего.

— Как так? Ты посылал людей в градостроительный архив?

— Посылал, — подтвердил Навин, встал у зеркала и оправил приталенный пиджак. Пригубил виски и вздохнул. — Сообщили, что документов нет.

— В смысле — нет?

— Просто нет. Их не уничтожали, не списывали из-за пожара или наводнения, не изымали для изучения или фотокопирования. Они просто пропали, растворились в воздухе!

— Сто лет прошло, — пожал я плечами.

— Ты не понимаешь, Виктор! Подобного рода документы не имеют срока давности. Они должны храниться в трех экземплярах и учитываться при согласовании любой стройки с определенным заглублением фундамента. Иначе мы рискуем получить прорыв безвременья в самом центре города!

— Все три экземпляра пропали?

— Все три. Записи о них в картотеке есть, упоминания объекта тоже имеются, а самих планов нет. Как нет отчетов о причине приостановления строительства этой линии.

— Занятно, — пробурчал я. — Получается, мою теорию документально никак не подтвердить?

— Если кто-то и расчищает этими взрывами заброшенную линию подземки, место следующего взрыва нам не вычислить.

— Не знаю, не знаю, — покачал я головой. — Ян, ты готов пожертвовать бутылкой «Черного паруса», чтобы раздобыть эту информацию? У тебя их две, я видел.

— Это подарок, Виктор!

— Если установим места строительства станций, узнаем, где бомбисты нанесут следующий удар!

— Что ты задумал? — засомневался дивизионный комиссар.