Люди заерзали на лавках, исподтишка поглядывая на Пруденс и Эдмунда Латетонов. Все знали, что те, будучи трезвенниками, не ладили с владельцами таверны. Я же тем временем покосилась на Эзру, изучая его как бы заново.

Марта Макклири сказала, что он очень похож на моего отца, истинный Даунинг, но сейчас, рассмотрев контур его лица и скулы, вглядевшись в цвет волос, я поняла, что это не так. Близко, но все же не то. Глаза Вайолет вспыхнули гневом, пальцы вцепились в кафедру.

– В отличие от некоторых, – повторила она, – которые смеют забирать и уничтожать то, что им не принадлежит, которые готовы убивать и калечить беззащитных животных.

– Животных? – озадаченно произнес пастор.

– Эта ведьма убила мою козочку! – выкрикнула та.

Изумление волной прокатилось по рядам прихожан. Все мысли об Эзре вылетели у меня из головы, когда Вайолет хлопнула ладонью по кафедре.

– Моя жена ни за что бы такого не сделала! – воскликнул Эдмунд Латетон, вскочив через мгновение после того, как Пруденс ткнула его под ребра.

Пастор Брайард поднял руки:

– Можешь рассказать, что случилось, Вайолет? Я уверен, мы сможем во всем разобраться.

– Да нечего тут разбираться, – в сердцах бросила она. – Я знаю, кто это сделал, и требую, чтобы их наказали! Старейшины должны… – Она осеклась, окидывая взглядом церковь. – А где Старейшины?

Мы начали оглядываться по сторонам, только сейчас заметив их отсутствие.

– Эймос обещал, что скоро придет, – ответила Марта Макклири. – Сказал, у него какие-то неотложные дела.

Его никто не видел с февральской ярмарки, и прошел слух, что Эймос умер, а остальные Старейшины это скрывают, чтобы выиграть немного времени и подобрать преемника.

– Наши дела тоже неотложные, – накинулась на старушку Вайолет. – Кельвин, скажи им!

Ее муж поднялся, встревоженно озираясь по сторонам.

– Это правда. Ночью кто-то действительно убил нашу козу. Когда утром Вайолет пошла ее доить…

Он тяжело сглотнул, не договорив.

– Я открыла дверь и увидела козью голову, насаженную на кол. Чуть не умерла от страха! То-то бы ты порадовалась! – прошипела Вайолет, прожигая взглядом Пруденс.

– Это, конечно, неприятная ситуация… – начал пастор Брайард.

– «Неприятная» – это очень мягко сказано, проповедник, – оборвала его Вайолет.

– Но нельзя сыпать обвинениями на основании догадок и слухов, – продолжал пастор.

– Я знаю, что это сделали они. Расскажи им про молоток, Кельвин! Расскажи!

Тот почесал затылок:

– Преступники бросили орудия на месте преступления: ножовку и странный деревянный молоточек. Подозрительно похожий на столярный. – Он многозначительно покосился на Эдмунда.

– Эти инструменты были украдены из моей мастерской несколько недель назад! – взревел Эдмунд. – Я никакую работу доделать не могу!

– Не удивлюсь, если эти двое украли их, а потом убили собственную козу в пьяном угаре, – ехидно бросила Пруденс.

– Ах ты… – начала Вайолет, кинувшись вниз по ступенькам. Пастор Брайард поймал ее, не дав добраться до Пруденс, и крепко обхватил за талию, чтобы не вырвалась. – Отпусти меня, проповедник! Это не твое дело!

– Ты обвинила Пруденс Латетон в присутствии всего города, так что теперь это и мое дело, – возразил тот, поморщившись, когда Вайолет ткнула его острым локтем в живот. – Ну же, успокойся, и мы обсудим все, как разумные взрослые люди.

– Здесь нечего обсуждать. Я, черт возьми, ничего не делала! – уперлась Пруденс, проталкиваясь к проходу.

Она рванулась вперед, угрожающе наставив палец на Вайолет.

– Довольно! – прогремел под сводами голос пастора Брайарда. – Обвинения и брань в Доме Господнем! Я этого не потерплю! Уймитесь, пока я сам не вышвырнул вас обеих! – Он отер покрасневшие щеки дрожащей рукой. – Так себя не ведут – не в таком месте, ни в коем случае. Может, вам напомнить, что мы собрались на похороны? Что бы сказала Рут Энн, если бы увидела все это?

Вайолет поджала губы, почти устыдившись. Пруденс скрестила руки на груди, явно не желая закрывать тему.

– Она бы пришла в негодование, – презрительно бросила она. – Как и я сама. Я пришла, чтобы оплакать кончину моей дорогой подруги…

Уинтроп тихо фыркнул. Маллинзы и Латетоны много лет в открытую ссорились из-за мелочей.

– Моей драгоценной подруги, – настойчиво продолжила Пруденс, повысив голос. – И вот как со мной здесь обращаются! Я этого не потерплю.

Она резко развернулась и, не оглядываясь, вышла из церкви. После нескольких секунд тишины Эдмунд выбрался в проход и молча зашагал за женой. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, который разнесся по залу. Мы все с тревогой ожидали, что будет дальше.

Пастор Брайард побрел обратно к кафедре. Он провел пальцами по открытой Библии, сделал глубокий вдох, потом еще один, как будто не мог вспомнить, что от него требуется.

– Я знаю… – начал пастор. – Знаю, что в последнее время мы все… напряжены и встревожены. – Это явное преуменьшение заставило его самого улыбнуться. – Зимой на нашу долю выпали невообразимые тяготы. Нехватка запасов, гибель урожая. – Он тихо, невесело усмехнулся. – Испытаний нам всем хватило. Именно поэтому… – Пастор помедлил, задумавшись. – Именно поэтому в субботу мы с семьей хотим устроить праздник на городской поляне, чтобы поблагодарить Эмити-Фолз за стойкость. Будем жарить курицу, свинину и… приглашаем всех, кто сможет принести свое любимое блюдо, чтобы поделиться с остальными. – Он повеселел. – Таддеус Макком, захватишь свою скрипку?

Фермер кивнул.

– Вот и славно. Будут песни и танцы – настоящий праздник в честь неиссякаемой милости Господней. – Лицо пастора вдохновенно засветилось, но он тут же осекся, окинув взглядом море траурных одежд. – Если больше никто ничего не хочет добавить… Проследуем к месту погребения.

* * *

Свежие холмики были разбросаны по церковному кладбищу, напоминая о горожанах, которые не пережили зиму. Земля настолько промерзла, что хоронить их не получалось, поэтому до весны тела складывали в сарайчик на краю церковного участка.

За последний месяц состоялось столько похорон, что, когда умерла вдова Маллинз, готовых гробов уже не оставалось и для нее пришлось наспех сколачивать новый. Дерево было таким свежим, что сочилось смолой, пока гроб вчетвером несли к могиле. После того как ящик опустили в землю, Кори Персимон попытался стереть с рук липкую смолу и испачкал свои лучшие брюки.

– Всем нам воздастся за дела наши, – произнес пастор Брайард, буравя взглядом собравшихся. С особенной задумчивостью его взгляд остановился на Вайолет Берман, словно оценивая ее.

Уинтроп Маллинз с красными, мокрыми от слез глазами первым бросил на крышку горсть земли. Она упала на сосновую доску с громким стуком, гулким, как пушечный выстрел, и послужила сигналом для остальных. Мы все подошли поближе, чтобы произнести последнюю молитву над могилой вдовы, а потом каждый взял горсть черной земли и бросил вниз. Очень скоро гроб был присыпан, и большинство горожан направились в Дом Собрания на поминки, оставив всю тяжелую работу Саймону Брайарду.