Для полной гарантии успеха В. Хентиг планировал задействовать в операции «Аманулла» и одну горную дивизию вермахта, которая бы поддержала наступление отряда Сиддик-хана с территории советского Туркестана на Кабул. Помощь СССР должна была свестись к «перевозке войск, строительству необходимых пунктов снабжения и переброске войск вдоль афгано-советской границы»{603}.

План В. Хентига при советской помощи можно было осуществить уже весной 1940 г., и он имел больше шансов на успех, чем тибетская операция. Поэтому И. Риббентроп, который выступал арбитром между СС и абвером, поддержал план реставрации Амануллы. Но СС, имевшая прочные позиции в Тибете, продолжала настаивать на своем варианте. В связи с этим было принято решение попытаться осуществить обе операции параллельно.

Так как их осуществление было невозможно без содействия СССР, германский посол в Москве В. Шуленбург 13 сентября 1939 г. получил указание от И. Риббентропа осторожно прозондировать позицию Советского правительства в отношении реставрации Амануллы-хана. По-видимому, В. Шуленбург был против этой авантюры, поэтому не спешил объясниться с В. Молотовым по данной проблеме.

В октябре 1939 г. стало окончательно ясно, что Германия приступила к реализации плана «Аманулла». 17 октября И. Риббентроп вновь приказал германскому послу выяснить точку зрения правительства СССР о возможности осуществления операции «Аманулла». В этот же день Сиддик-хана пригласил в свой служебный кабинет В. Хентиг, который предложил афганцу «взять на себя инициативу по подготовке восстания в Афганистане для свержения правящей господствующей там династии Надир-шаха и возвращения в Кабул бывшего короля Амануллы-хана […]»{604}.

17 октября Сиддик-хан посетил советское посольство. Как доложил в Москву резидент НКВД в Берлине советник посольства А. Кобулов, представитель Амануллы хотел получить визу для поездки в советскую столицу, так как «правительство Афганистана он считает находящимся целиком под английским влиянием и хотел бы поговорить в Москве об изменении правопорядка в Афганистане при помощи Советского Союза»{605}. Сиддик-хан в конце беседы сообщил о предстоящей поездке к Аманулле в Италию, где он пробудет 3–4 дня, и попросил предоставить ответ на свою просьбу ко времени его возвращения в Берлин.

Не дожидаясь приезда Сиддик-хана, Аманулла-хан выехал со своим сыном Хидаятуллой в Швейцарию, откуда позвонил ему в Берлин. Во время телефонного разговора афганские политики обсудили вопрос о получении германской помощи для реставрации власти Амануллы в Афганистане{606}.

В том же месяце состоялась решающая встреча Амануллы с Сиддик-ханом в одном из отелей итальянского г. Больцано. На ней было условленно, что после получения согласия Москвы Аманулла-хан «переедет в Ташкент, а по занятии Мазари-Шарифа обратится как король Афганистана с призывом к населению о всеобщем восстании и вслед за войсками двинется на Кабул»{607}. Следует отметить, что Аманулла-хан доверял своему соратнику и предоставил ему полную свободу в переговорах с немцами. Благодаря активности Сиддик-хана многие детали плана «Аманулла» были уточнены.

К реализации замыслов В. Хентига и Сиддик-хана можно было приступать только после согласия Кремля оказать помощь Аманулле. А В. Шуленбург продолжал медлить. Лишь 2 ноября 1939 г. перед отъездом в Берлин немецкий посол ночью встретился с наркомом иностранных дел В. Молотовым.

Повод для встречи с ним В. Шуленбург выбрал самый незначительный: он хотел получить от советского правительства разрешение для Риббентропа поохотиться в карпатских лесах. В конце встречи посол Германии вдруг неожиданно сообщил Молотову, что перед отъездом в Берлин «он немного занимался сегодня афганским вопросом и ему пришла мысль спросить Молотова, какого он мнения о Надир-шахе»{608}. И тут же Шуленбург добавил: «Кажется, Аманулла начинает что-то предпринимать». Наверное, такой резкий переход от охоты к обсуждению личностей двух бывших королей Афганистана очень удивил Молотова, и он ограничился репликой, что «Аманулла, кажется, сошел со сцены». На этом беседа и закончилась.

Только после своего возвращения из Берлина В. Шуленбург, получив точные инструкции, начал переговоры с В. Молотовым о готовящейся операции в Афганистане. 13 ноября посол встретился с главой советского внешнеполитического ведомства и заявил, что германское правительство с целью быстрого окончания войны хочет «сделать сильный нажим на Англию»{609}. Поэтому оно просит правительство СССР «послать в Афганистан Амануллу и его людей для нажима на англичан, но идеалом была бы военная демонстрация (советских войск. — Ю. Т.) на границах Афганистана и Кавказа без агрессивных намерений. Если это окажется невозможным, то желательно, чтобы советское правительство не отвергало подобных слухов»{610}. В. Молотов пообещал рассмотреть просьбу германского правительства.

17 ноября В. Молотов пригласил к себе В. Шуленбурга и сообщил ему, что в отношении распространения слухов об усилении сил Красной Армии на Кавказе и советско— афганской границе «Советское правительство… не возражает»{611}. Видя нежелание В. Молотова первым начинать разговор о планах реставрации Амануллы и военной экспедиции в Тибет, В. Шуленбург сам спросил советского наркома иностранных дел о «возможности проезда в Афганистан Амануллы и его людей, а также о содействии проезду Шеффера в Тибет».

Тогда В. Молотов попытался выяснить у германского посла, «в чем должно выразиться содействие советских властей Аманулле и Шефферу». Но В. Шуленбург сам не знал всех деталей этих операций, поэтому лишь выразил «удовлетворение тем, что т. Молотов не отклонил возможность обсуждения этих вопросов».

12 декабря 1939 г. И. Риббентроп назначил для переговоров с В. Молотовым специалиста по Восточной Европе П. Клейста, который мало знал об операциях «Тибет» и «Аманулла», но был компромиссной фигурой, устраивающей как СС, так и абвер{612}. П. Клейст был выдвиженцем И. Риббентропа и в первую очередь представлял на переговорах в Москве интересы германского Министерства иностранных дел и абвера, но как офицер СС он был подчинен Гиммлеру и не мог игнорировать пожелания рейхсфюрера. Как это ни удивительно, кандидатура немецкого представителя для переговоров в Москве устраивала и Советское правительство, так как П. Клейст был информатором советской разведки, которой передавал наисекретнейшие сведения{613}.

Отправить в Москву Сиддик-хана, знавшего все детали операции «Аманулла», германская сторона не решилась. В Берлине опасались прямых переговоров посланца Амануллы-хана с советским правительством, так как, вероятно, не исключали возможности двойной игры как со стороны СССР, так и со стороны Сиддик-хана, который был лично знаком с И. Сталиным.