За ножом маячило похожее на луну лицо, бледное и обезображенное гримасой боли, в чем-то даже жалкое. Дыхание убийцы рвалось наружу отрывистыми вонючими толчками. Рана в шее свистела тише, по ее краям запеклась кровь. Остатки носа болтались красно-влажными лохмотьями над верхней губой, задранной вверх и являющей миру серебристо-металлический, не сулящий Эллен будущего оскал.

Все было кончено, но тут мимолетной вспышкой к ней вернулись слова Брюса: когда кажется, что побеждена и ничего не попишешь, попробуй хоть что-нибудь.

Рывком подняв руку, она ткнула Луноликого пальцами в глаза – этого хватило, чтобы он отбросил ее прочь от себя и пошатнулся. Но подолгу оправляться психу явно не пристало. Рыча, он подался вперед, и Эллен, подхватив с пола трупик младенца за ножку, ударила им Луноликого наотмашь, дважды – в лицо и грудину. Полуразложившееся дитя буквально взорвалось в ее руках фейерверком мумифицированной плоти и ошметков внутренностей. Ткнув оставшейся в руке ногой в лицо Луноликому, Эллен обежала по краю кровати на колесиках и нацелилась на маячивший впереди проем, ведущий к спасению. Луноликий, пребывая на другом конце кровати, приметил ее маневр, и, когда она была почти у цели, покатил кровать вперед, протаранив ее сзади. Подсеченная, Эллен плюхнулась на матрас, к вящей радости убийцы, расплывшегося в ухмылке.

Она снова рванула к двери, и Луноликий снова попытался ее подсечь, но на этот раз Эллен остановила несущийся на нее край кровати руками и навалилась на него всем весом. Подавшись назад, стальная конструкция ударила убийцу по ногам и, как только он упал, наехала на него. Выпустив нож, Луноликий попытался остановить ее, но разгон от удара Эллен протащил его по утлому земляному полу. Головой маньяк пробил дальнюю стенку хижины – переломившиеся с громким хрустом ветки выпали наружу, во тьму; сам Луноликий наполовину последовал за ними вместе с кроватью. Он канул бы целиком, не зацепись задние колеса за край обрыва, утонув во взрыхленной ими же грязи.

Эллен яростно рванулась к кровати и споткнулась, упала лицом вниз. Едва подняв голову, она увидела, что стальной скелет лежака сотрясается и шатается из стороны в сторону. Матрас съехал набок, вот-вот грозя сорваться вниз, в ничто.

Показались руки Луноликого, крепко вцепившиеся в края кроватной рамы. Эллен всхлипнула. Он, похоже, собирался забраться в хижину. Колесики застряли прочно и вполне могли выдержать его вес.

Вытянув ноги вперед, Эллен сначала поджала их, а потом распрямила с поистине дикарской силой, чувствуя, как удар отозвался в каждой несчастной косточке. С громким «чпок!» колесики выскочили из грязевых борозд, и кровать полетела с обрыва вниз, таща Луноликого за собой.

На коленях она подползла к пробоине в стене хижины. Там, за краем, царила тьма – на миг мелькнули белый матрас и какой-то белый шар, напоминающий планету, покрытую тонкой коркой серебра, несущиеся сквозь стылую пустоту. И вдруг все стало черным-черно. Далеко внизу раздался звук – будто пакет, наполненный водой, ударился об асфальт и разорвался.

Откинувшись на спину, Эллен перевела дыхание. Когда силы вернулись к ней и стало ясно, что сердце не выпрыгнет из груди, она встала и оглядела хижину, раздумывая над увиденным.

Разыскав сумочку и трусики, она вышла на воздух и побрела по тропе. Несколько раз свернув неправильно, она нашла путь к холму, где осталась ее машина. Взойдя по откосу, она, казалось, лишилась последних сил.

На дороге все было как прежде. Эллен задалась вопросом, видел ли кто-нибудь ее машину и «бьюик», останавливались ли тут. Потом она решила, что это не имеет значения. Здесь и сейчас никого, кроме нее, не было. Это важнее всего.

Достав из сумочки ключи, Эллен села за руль и попробовала завести двигатель. Тот спокойно завелся. Какое облегчение! Заглушив его, она вернулась на дорогу, открыла багажник «шеви» и посмотрела на Брюса. Его лицо походило на один сплошной синяк, губы раздулись до размера сосисок. Почему-то сейчас, глядя на него, Эллен испытывала едва ли не счастье.

Собравшись с новоприбывшими силами, она ухватила тело под мышки, вытащила из багажника и сволокла за ноги сначала за край дороги, а потом и вниз по склону. Там, внизу, она взяла Брюса за руку и потащила по тропе, позволяя инерции помогать себе. Она чувствовала себя здоровой, полной сил. Да, Брюс пытался доминировать над ней, запугивал ее, думал, что она слабачка – потому что женщина. И вот одной ночью, после того, как он избил и изнасиловал ее, а потом погрузился в хмельной сон, Эллен связала его простыней и прикрутила веревкой к кровати, закрепив конструкцию узлом, которому Брюс ее научил.

Потом, достав кочергу из лепной печи, Эллен била его до тех пор, пока вся злость не покинула ее вместе с силами и земля не ушла из-под ног. Она не хотела убивать, лишь наказать за то, как он обходился с ней, но, начав, не смогла остановиться. И когда слабость взяла верх, она обнаружила, что Брюс отошел в мир иной.

Ее это не особенно зацепило. Нужно было где-то схоронить тело и вернуться в город, сказать, что он ушел от нее незнамо куда и не вернулся. Хлипкий план, но другого у нее не было… до настоящей поры.

С несколькими передышками, когда она лежала на спине и смотрела на звезды, Эллен дотащила Брюса до хижины Луноликого, заволокла внутрь и усадила на один из стульев. Навела внутри какой-никакой порядок, собрала останки младенца и уложила их в люльку. Затем, подобрав с земляного пола нож убийцы, она принялась работать над телом своего никудышного бывшего. Когда с остекленевшими глазами было покончено, она наклонила голову затылком к себе и стала работать лезвием на манер дрели. В итоге получившиеся дырки пришлись ей по душе. Теперь, если полицейские, найдя «бьюик», спустятся по холму и найдут тропу и хижину, они не отличат Брюса от других жертв маньяка. Возможно, решат, что Луноликий однажды поставил кровать слишком близко к хлипкой стенке, ворочаясь во сне, проломил ее – и выкатился наружу, с обрыва, прямо навстречу смерти. Хорошо, если все сложится так. Держа Брюса за подбородок, Эллен еще раз придирчиво осмотрела свою работу.

– Ты здесь будешь, дядюшка Брюси, – сказала она, похлопав труп по плечу. – Что ж, дядюшка, спасибо тебе за все советы и помощь. Без них я бы эту ночь не пережила.

Найдя в углу хижины, рядом со стопкой любовных романчиков в мягкой обложке, рубашку – не то Луноликого, не то одной из жертв, – Эллен вытерла нож, сковородку и все, чего касалась, чтобы не осталось отпечатков, покинула хижину и пошла назад, к своей машине.

А это – скорее атмосферная зарисовка, нежели что-то еще, и читать ее лучше, если вы уже знаете о Боге Лезвий. Хотя, чтобы получить удовольствие от истории, это необязательно. Билл Шефер решил, что будет неплохо, если я напишу новый рассказ специально для этой книги, и я долго думал, что бы такого добавить, был почти готов бросить идею, как меня осенило этим вот.

Продукт главным образом лексических ассоциаций, этот рассказ родился в моей голове в тот момент, когда Билл упомянул, что ждет от меня новинку – я просто не знал, как к нему подступиться. Но потом название само вспыхнуло во тьме, как неоновая вывеска, и локомотивом потащило за собой историю.