Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он жалкой тенью брёл по дому, где всё принадлежало брату. О нём напоминал каждый завиток потёртой резьбы на дверях, что изображал драконьи шеи и крылья. Каждый канделябр, похожий на скрещенные копья; и каждая картина с батальной сценой, приваленная к лакированной панели стены.
Всё здесь было таким, как и сам Морай: беспорядочное, разбросанное, но наполненное доверху трофейными и семейными богатствами. Даже если они валялись по углам, их было много; если б кто взялся всё почистить, прибрать, красиво расставить и развесить, вышло бы поистине королевское жилище.
«Но даже любовь была бессильна это исправить. Морай, если не врут слухи, по молодости любил Шакару, сестру нобеля Шакурха, и она умерла, родив ему уродца; но, пока она жила здесь, она так и не решилась хоть что-то изменить в этом беспорядке. Равно как и в самом Морае».
Ноги сами принесли его к каменной стене: остаткам замка внутри нового особняка. Замшелый камень отмерял хранилища и погреба. Старая скрипучая дверь вела в прошлое, в остатки былой крепости — туда, где родились все дети Тарцевалей.
Дыхание Вранга замедлилось. Он потянул за ручку двери — и увидел внутри полумрак, полный хлама. В подвалах былого замка хранили трофеи сомнительной ценности, разного рода припасы и съестное. Под ногами прошмыгнула кошка: здесь им было много работы по охоте на крыс. В воздухе пахло сыростью, мхом и плесенью.
Сердце неприятно замедлилось.
Вранг пошёл тише, словно боясь пробудить призраков прошлого. Отсюда был спуск в двухэтажный погреб, куда он и направился. Волнение нарастало внутри.
«Я думал, со временем мне будет проще это вспоминать, но напрасно».
Он взял факел со стены и шагнул во мрак. Этажом ниже было совсем холодно и промозгло. Здесь не стали бы хранить даже никому не нужное барахло; после того, как Скара разрушил замок, сюда стала протекать роса и дождевая вода, что попортила бы любой скарб. Это место служило напоминанием о том, каким был Покой когда-то.
Даже обломки — обрушенные сваи и расколотые каменные плиты — так и остались лежать в большей части подземной залы.
Вздохнув, Вранг поднял факел выше… и подпрыгнул от неожиданности. Шевеление в темноте испугало его, как ребёнка.
— Чёрт побери! — выдохнул он, пытаясь разобрать, что там такое ворочается в кромешном мраке. Он отскочил назад по ступеням, всмотрелся; и выдохнул. На него поглядела жуткая чёрная женщина.
Она была чёрная буквально целиком: её руки, её одежды, её волосы и глаза. Золотые блики огня плясали на её изумлённом лице.
«Жница Схаала! Пришла за мёртвыми!» — подумал Вранг боязливо. Полумистические слуги Бога Горя, по слухам, были последним, что видел человек перед смертью.
Лишь когда незнакомка почтительно поклонилась, он понял, что это не сверхъестественное существо — а обычная погребальная жрица.
— Схаалитка? — скрывая свой непристойный испуг, вымолвил младший Тарцеваль. И неровным шагом сошёл на земляной пол. — Или, постой… Чёрная Эйра? Шлюха маргота…?
Он посмотрел на откинутые в сторону обломки гнилых балок и тяжёлые камни. И ужас вновь пробежал мурашками у него по спине.
«Что она делает? Почему именно здесь?»
Вранг подошёл ближе, не глядя на неё. Одна и та же мысль стучала у него в голове.
«Ладно. Она найдёт кости. И не более того. Кости не умеют разговаривать».
— Господин, — приветствовала почтительно склонившаяся Эйра. Она даже не знала, кто перед ней. — Да, это я. Чёрная Эйра.
— Что ты здесь делаешь? — Вранг неумело скрывал нервозность в голосе. И прошёл мимо неё, освещая поле работ: утопшие в земле камни и почерневшую древесину.
«Они там, глубоко, под завалом. Она не может знать, что они там».
— Я выполняю небольшую схаалитскую работу, — поделилась девушка. Но в её голосе был такой энтузиазм, что Вранг окончательно впал в недоумение. — Я хороню мертвецов. Им это нужно — многим. Во имя милосердного Рогатого Бога.
И она отвернулась. А затем стала руками в перчатках оттаскивать в сторону гнилые балки и откатывать камни.
Кровь застучала в ушах Вранга.
— С чего ты решила, что под этими завалами есть чьи-то останки? — спросил он.
— Эм… ни с чего, господин, — беспечно отвечала то ли жрица, то ли шлюха, натужно расчищая себе дорогу. — Обычно меня ведёт чутьё. Но если я там ничего не найду, ничего страшного!
«Кто-то подсказал ей? Но зачем? Там можно долго искать, и никто так и не довёл это до конца. Они умерли, придавленные камнями», — недоумевал Вранг. Он ходил вокруг завала то справа налево, то слева направо, не сводя глаз со странной труженицы. — «Чтобы докопаться, ей придётся потратить много времени. Однако она весьма сильна для проститутки».
— Так ты шлюха или схаалитка? — уточнил он, наблюдая за её стараниями. Мышцы бугрились под чёрной рясой, на тёмном лбу выступил пот, но она самозабвенно ворочала тяжести.
— Я… — протянула Эйра. И вздохнула, не найдя нужных слов.
— Морай принудил тебя стать его куртизанкой, хотя ты была жрицей, я прав? — хорошо зная богохульную натуру брата, спросил Вранг.
— Нет-нет, не он… меня заставили задолго до него, — отозвалась та. — Но Бог Горя не отворачивается от таких, как я. Он знает, что в глубине души я верна ему.
— Ты выглядишь счастливой.
— Да, милорд, я очень люблю эту работу.
«”Милорд” — она всё-таки поняла, кто я. Из-за того, что мы с Мораем похожи чертами лица».
— Ты любишь не работу, а маргота, — утвердительно сказал Вранг. — Я прав?
Она на мгновение отвлеклась от камня, который поддевала ломом. И посмотрела на Вранга с удивительным для столь презренного существа снисхождением.
— Что вы, милорд. Истинная жрица любит лишь своего бога. Схаал — мой тёмный жених, ждущий меня за чертой смерти. Но, как он любит всех несмышлёных смертных, так и я разделяю его чувства к людям.
— И в особенности — к Мораю.
Эйра сощурила глаза. У неё были удивительные ресницы — густые, в два ряда. И Вранг наконец добился от неё многозначительной, совсем не богобоязненной ухмылки:
— Конечно, милорд, — прошептала она. — Как и вся Бреза, я пылаю любовью к этому человеку.
Вранг высоко поднял свои седые брови, а она продолжала, с напором и вдохновением:
— Весь город замирает, когда он поднимается в небо. Всяк шепчет его имя куда более трепетно, чем имя любого из богов. Его ждут, ему поклоняются, ему рукоплещут. Вся Бреза знает: маргот велик. Его правление написано