— Доктор Самюэльс? Я следователь Калфус. Вы спрашивали того, кто говорил бы по-английски. Чем я могу вам помочь?

Четверг, 1 мая, 11.26

«Дворники» носились по лобовому стеклу такси, прогоняя крупные дождевые капли. Меер до боли стиснула руки. Пока что дорога казалась незнакомой, но вот водитель свернул на Энгертштрассе, и впереди за пеленой дождя показались каменные колонны здания Археологического общества Толлера.

Поднявшись по ступеням, девушка увидела на дверях Общества памяти ярко-желтую табличку: изображение двери, перечеркнутое жирным крестом. Несмотря на очевидное предупреждение не входить и то обстоятельство, что общество открывалось только в полдень, Меер нажала кнопку звонка.

Прошло тридцать секунд. Меер заколотила в дверь. Шестьдесят секунд. Она снова позвонила. Девяносто секунд. Не отнимая пальца от кнопки, Логан гадала, откуда Себастьян узнал, где ее отец? И почему Джереми покинул больницу, если ему была назначена процедура? Успеют ли они с Себастьяном его найти? Одни и те же вопросы бурлили у нее в голове с того самого момента, как она выбежала из гостиницы.

Ну почему никто не открывает дверь?

Внезапно Меер поразила леденящая душу догадка: она ведь не знакома с почерком Себастьяна. Быть может, записку написал вовсе не он. Что, если те, кто напал на нее в лесу и оглушил Отто, ответственные за кражу письма Бетховена и шкатулки с играми, за смерть Рут и доктора Сметтеринга, стоят также и за этим подлогом? Быть может, именно они похитили ее отца, Себастьяна и флейту.

Меер вздрогнула, услышав скрип петли. Дверь быстро приоткрылась, и прежде чем молодая женщина успела опомниться и посмотреть, кто там, протянувшаяся рука схватила ее и увлекла внутрь, в темную прихожую.

— Слава богу, это ты. Мой отец здесь? — выпалила Меер, как только разглядела, что это был Себастьян.

— Да.

— С ним все в порядке?

— Да, я сейчас провожу тебя к нему.

Меер оставалась настороженной.

— С ним точно все в порядке?

— Меер, уверяю тебя, он чувствует себя прекрасно.

Отто посмотрел ей в лицо, и она успокоилась, но затем ей тотчас же стало страшно, словно она слышала два различных ритма, звучащих в разных ушах.

— Нам сюда.

Себастьян указал на темный коридор, и Меер пошла следом за ним.

— Флейта исчезла, Себастьян. Ты знаешь, где она?

— Да.

— И это все? Одно только «да»?

Проходя через кабинет, Меер ощутила нарастающее беспокойство. Когда она в первый раз была здесь со своим отцом, она почувствовала себя плохо; в понедельник воздух был пропитан страданиями и горем, но сегодня было еще хуже — эти чувства были такими плотными, что она с трудом могла дышать.

— Флейта в полной безопасности. С ней ничего не случится.

Слова Себастьяна отразились эхом вместе со звуками шагов.

— Ничего не понимаю… почему ты ее забрал? И почему ты ушел, не предупредив меня?

— Нельзя было терять ни минуты. Извини. За все.

Его голос прозвучал так трогательно, что растопил нарастающее беспокойство молодой женщины.

Они прошли через кабинет и направились дальше. Меер спросила, почему на дверях висит знак не входить.

— Сегодня утром управляющему позвонили и сообщили, что в подвальном помещении, возможно, произошла утечка газа, поэтому он предупредил всех не приходить до тех пор, пока не скажет.

— Утечка газа — и мой отец здесь?

— Говорю я тебе, с ним все в порядке.

Они дошли до массивной дубовой двери, и Отто открыл ее, пропуская Меер вперед. Шагнув в заполненную книжными шкафами библиотеку, она остановилась и огляделась по сторонам, ища отца, но увидела только пустые стулья, ярды резных деревянных полок, ковры с затейливыми узорами и окна с матовыми стеклами.

— Где мой отец?

— Сюда.

Пройдя в угол, мужчина распахнул настежь еще одну дверь, открывая вход в маленький шкаф. В одном углу были составлены листы картона, вдоль противоположной стенки тянулись двойные полки. Себастьян протянул руку, и Меер сразу же догадалась, что он берется за потайную ручку. Как только участок стены повернулся, она бросилась в открывшийся проход и увидела перед собой зияющую черную дыру, уходящую вниз, откуда на нее пахнуло сырым, затхлым воздухом.

Девушка узнала это место. Вспомнив во всех подробностях замаскированный вход и то, что находилось за ним, она на мгновение потерялась между настоящим и прошлым, судорожно пытаясь ухватиться за неуловимые воспоминания.

— Сейчас мы спустимся в подземелье, да? Зачем?

— Там хранятся все ценности Общества памяти… все исторические архивы, — объяснил Себастьян.

Дернув за шнурок, он включил свет, освещая винтовую лестницу, уходящую вглубь, и Меер поспешно спустилась вниз по той же самой лестнице, которую она уже видела, когда проваливалась в прошлое. Внезапно ее охватила сильная дрожь, и ей пришлось вставить палец между зубами, чтобы унять ее. Необходимо было остаться в настоящем; нельзя было поддаваться нахлынувшим воспоминаниям.

«Восемь, девять, — помимо воли считала ступени Меер. — Одиннадцать, двенадцать…» Всего их должно было быть пятнадцать, и действительно, пятнадцатая ступенька оказалась последней.

Себастьян щелкнул еще одним выключателем. Тусклый свет озарил путь в извилистом тоннеле. Услышав шорох, Меер испуганно оглянулась.

— Это всего лишь крысы; разбежались, услышав шум, — объяснил Себастьян. — Обещаю, осталось совсем немного.

Доброта и сочувствие, прозвучавшие в его голосе, несколько успокоили Меер, однако полностью тревога исчезнет только тогда, когда она увидит своего отца.

Проходя под низкими сводами, девушка обратила внимание на ниши, высеченные в каменных стенах, в каждой из которых лежал покрытый пылью скелет, однако это нисколько ее не испугало. Она помнила, предвидела все это — потому что Марго уже спускалась сюда. Эти черепа уже таращились на нее своими пустыми зловещими глазницами.

Впереди Меер увидела следы ног на пыльном полу. Следы трех человек. Но не все трое прошли в одну и ту же сторону. Из глубокой трясины всплыли сбивчивые воспоминания и образы, подсказавшие, что где-то впереди есть еще один выход.

— Осторожнее, не поскользнись, здесь грязь, — заботливо предупредил Себастьян, пересекая пропасть, разделяющую столетия. — Ну, вот мы и пришли, — объявил он, когда они еще раз завернули за угол.

Подземный коридор заканчивался сводчатым помещением, отгороженным железными прутьями наподобие тюремной камеры. Внутри на отвратительном черном проводе, извивающемся, словно свисающая с потолка змея, болталась голая лампочка, бросавшая яркий свет на отца Меер, сидящего на полу спиной к стене.