— репертуар вполне предсказуемый. Я бы и не пошёл на этот концерт под открытым небом, но, боюсь, и местные власти, и те, кто мог бы предоставить нам ужин и ночлег — все там.

Рост позволил мне рассмотреть оратора, едва подойдя к толпе. Эдакий бурно жестикулирующий плешивый колобок, полтора метра диаметром. Пока мы добрались до места, он успел сменить пластинку и сейчас проповедовал что-то про… орков! Хм, это может быть забавно, послушаем.

— Что мы знаем о наших южных соседях? Что мы слышим о них изо дня в день, из года в год? «Дикари», «людоеды», «кровожадные чудовища». А какое право мы имеем навешивать такие ярлыки? А вы думали, что такое отношение само по себе оскорбительно и провокационно? Не сами ли мы провоцируем зеленокожих степняков на грубое отношение к нам? Подумайте — если бы нас называли постоянно чудовищами, дикарями и людоедами — вам не было бы обидно? Не захотели бы вы наказать обидчиков?!

Что он несёт?! Что за предтеча социальных извращений моей родины?! Ему же голову открутят, и правильно сделают! Хотя.… Здесь, за спиной Ордена, люди давно не знали орочьих набегов. Вот парой тысяч километров восточнее его бы точно уже линчевали, а здесь — здесь пока слушают, уши развесив.

— И, я вас спрошу, где доказательства кровожадности и дикости кочевников с юга, обзываемых орками? Пять лет, как в горах нет Ордена, искусственно разделявшего наши народы — и что? Где орды кровожадных дикарей, которые должны были, по уверениям некоторых, затопить наши земли? Наши южные соседи уже вполне доказали свой мирный нрав, если их, конечно, не провоцировать!

Так, а это уже статья. Это уже прямое оскорбление Ордена, не считая ряда имперских законов. Тут уже я просто обязан заткнуть фонтан. Я стал проталкиваться вперёд. Тем временем Геббельс местного разлива продолжал вещать:

— Кто-то из вас видел хоть одного орка на наших землях? Нет, и я в этом уверен! Степным кочевникам совершенно не нужны наши леса, что бы там ни говорила ксенофобская пропаганда! И вообще, чем и кем доказана крово…

— Я видел. Орков. Тут, рядом, — перебил я, протолкавшись, наконец, к помосту.

Демагоги вообще не любят диалога, их стезя — монолог, и любые попытки отвечать им, особенно — с применением конкретных фактов вызывают дикое озлобление. То есть реакция была вполне предсказуемой:

— Охрана! Немедленно уберите этого пьяного бродягу! — заверещало существо на подставке.

— Ах, так тут есть охрана? И где она?

Я увидел десяток бойцов в униформе. Мои познания в местной геральдике не позволяли определить их принадлежность, ясно только одно — представители регулярного войска.

— И почему эта самая охрана старательно игнорирует нарушения имперских законов?

— А сам ты кто такой? И зачем лезешь в проповедь? — насупившись, спросил командир вояк.

— Оно спросило — я ответил. Про орков, — ответил я на второй вопрос. — А что до того, кто я…

Я потянул из ножен меч, что вызвало у охранников некоторую суету. Или из-за клокотавших во мне эмоций, или ещё от чего, но он уже пылал своими спецэффектами.

— Я — Истинный Страж, Витольдус Дик Фелиниан, известный также как Витторио, по прозвищу Кот. И если нарушение имперских законов я могу оставить для наказания другим, то оскорбление Ордена…

Стражники погрустнели, но, странное дело — в их глазах читалось и некое облегчение.

— Самозванец! — взвизгнуло над ухом. — Я, как жрец…

— Чтоооо?! — задолбали уже такими заявлениями. — Жрун ты, а не жрец! Но, если вызвать тебя на поединок за оскорбление нельзя — остаётся обратиться к богам. Тут есть святилище Урлона? — обратился я к окружающим.

Ага, проняло и оратора. Ещё бы — Урлон, бог воинов (не войны, как тот же Марс, а именно бойцов), насильственной смерти и справедливого воздаяния. Вот такой вот набор специализаций. Причём последнее правильнее было бы перевести как возмездие, а не просто воздаяние. Этот бог часто отзывался на просьбы рассудить, а если один из жалобщиков — воин, то почти всегда. Вот только результат часто бывал.… Если оба спорщика казались судье неправыми, пусть и в разной степени — огребали оба, хоть и неравномерно, в зависимости от степени вины. Так что надо было обладать абсолютной уверенностью в своей позиции, чтоб идти за решением именно в этот храм. Но в этой ситуации, да ещё учитывая, что Урлон — один из трёх богов, непосредственно приложивших руку к созданию Ордена, я бы спокойно пошёл к нему на суд.

— Я сам, как жрец, могу говорить от имени…

— Ты, жрун, сможешь говорить только после того, как ответишь за оскорбление Ордена. А если откроешь свою пасть до этого — то я пойду на грех убийства священнослужителя — думаю, в этом случае отмолить будет нетрудно.

Меня уже буквально трясло, и, к некоторому моему сожалению, хомяк в рясе пошёл на попятный.

— Ты ещё пожалеешь об этом, — прошипел толстяк и скомандовал своей свите: — По коням! Я не собираюсь ночевать в этом клоповнике, тем более — в такой компании!

После чего шустро смылся. Я влез на освободившийся помост.

— Внимание! Если кто ещё не слышал, я — Истинный Страж. И я не далее, чем три дня назад, встретил недалеко отсюда сотни полторы орков, которые занимались тем, что истребляли последних случайно уцелевших дриад в эльфийских лесах и вокруг них. Вы ещё не вспомнили, кто такие эльфы и не задумались, что с ними случилось? А до этого встретил без малого три сотни орков, с шаманами и варлами. Которые пытались провести ритуал и обратить Храм Истинного Пути в Тёмный Храм.

Народ загудел — как показалось мне, не столько возмущенно или обеспокоено, сколько озадаченно. Словно пытались вспомнить, что означают все те названия, что я использовал.

— Те полторы сотни мы с паладином большей частью перебили, но немало их и разбежалось. Так что будьте настороже — в округе бродят несколько мелких, но голодных шаек. Кстати, сам паладин вместе с караваном трофеев сейчас ночует в деревне, что в пяти часах хода отсюда, и завтра должен быть у вас. А сам бой был ещё в трёх часах дальше по дороге. Так что недобитые орки уже могут быть здесь. Поэтому в лес мелкими группами и без вооружённой охраны соваться не стоит. Это даже без учёта активизировавшихся последнее время гоблинов.

Народ слушал внимательно. Не знаю, из-за сохранившегося авторитета Ордена, или просто чтобы не злить страшного меня. Оставалось ещё решить проблему ужина и ночлега. Я спрыгнул с помоста и спросил у ближнего ко мне