Но главное — нет гарантий, что не случится экспроприации в будущем. К примеру, топ-менеджеры купят акции, выжав из предприятия свои бонусы, а государство через несколько лет решит его снова национализировать. Не исключено…

И вдруг — или не вдруг? — продажа 19,5% «Роснефти». На нее стоит посмотреть чуть пристальнее. Акции выкупают англо-швейцарская компания Glencore — сырьевой трейдер, и Кувейтский суверенный финансовый фонд. Glencore платит всего 300 млн долларов из 10,5 млрд, а фонд Кувейта — всего 1,5 млрд. Всю сделку финансирует итальянский банк Intesa San Paolo. Каким образом? Об этом молчок. Но сделка интересна даже не этим.

Топ-менеджерам госкомпаний, покупающим акции компании, нужна хоть какая-то защита купленного. Невозможно вечно держать в офшорах на подставных лиц ни сами акции, ни доход, которые они приносят. Это как на пороховой бочке сидеть. Западный банк в любой момент может потребовать закрыть счет офшора — у Запада это вполне в ходу, раз мы сами создали себе во всем мире такую репутацию, что у русских деньги, как правило, грязные. Может отказаться переводить деньги в третьи места, детям, к примеру. А какой тогда от них прок? Да и акции можно отобрать — если такая вожжа под хвост нашим кормчим попадет, они сумеют найти нарушения при продаже. Нестабильность, однако, а хочется уже прочно легализовать накопленное, иметь возможность передать его по наследству.

Поэтому в сделку по продаже пакета акций «Роснефти» вовлекаются в качестве фронт-офиса иностранные инвесторы, чью собственность тронуть уже не так просто. Glencore, Кувейтский фонд, банк Intesa обложились юридическими гарантиями неприкосновенности их акций. Значит, и топ-менеджмент, выкупающий акции, будет под боком с этими акционерами чувствовать себя более защищенным. Правила же защиты акционеров в компании едины для всех.

Это чистая спекуляция, размышления, порожденные тем, что структуру сделки продажи части акций «Роснефти» решили никому не раскрывать. Но ведь просто так ничего не бывает. Вполне возможно, что это первая ласточка. Бюрократам уже больше хочется легализовать то мясо, что уже отрезано, чем резать его дальше, пихая под матрацы. Правда, на смену наевшимся чиновникам приходят новые, голодные… Невозможно сказать, в какой момент большинство приставленных к административному ресурсу решит, что уже пришло время защищать, а не резать, но в какой-то момент это явно произойдет, и тогда кто не успел, тот опоздал, — господа чиновники, извините! Превращение отрезанного в капитал станет большим приоритетом, чем тупое крысятничество. Но тогда же придется защищать и остальной частный капитал. И если ставить во главу угла не справедливость, а развитие, это будет шагом вперед.

Жутко цинично звучит. Хотя… Цинизм — это же оголенная правда.

Речь не об «азиатчине» России, о чем любят порассуждать «мыслящие», оправдывая этим свою неприязнь к непонятному для них народу. В другом вопрос. Маркс, Кейнс, Самуэльсон, Фридман и остальные помянутые тут обществоведы, прямо скажем, гигантского калибра — они ж объясняли, откуда берутся деньги у передовых стран. Ясно, что искать их в странах отсталых — дело безнадежное, но нам-то надо понять, как запустить развитие в сегодняшней отсталой — повторю, отсталой — России. Отдельные соображения насчет развития можно, конечно, найти у каждого из помянутых тут авторов и даже много раньше — еще в XVII веке меркантилисты что-то бормотали на эту тему. Но вообще-то проблемой превращения отсталой страны в развитую ученые озаботились поразительно недавно, только в середине XX века. Тогда и возникла практически самостоятельная дисциплина — «экономика развития» (Development Economics) — и масса исследователей, опять же в передовых странах, принялась создавать теории развития.

А сами отсталые страны, они-то что себе думали? В них никаких теорий насчет собственного развития не возникало. Не болит об этом голова у населения отсталых стран. У «мыслящих», впрочем, тоже.

В России она уж точно мало у кого болит. В крупных городах пара миллионов человек спорят, ругаются, винят власть, народ, друг друга, даже пишут статьи порой, но никаких теорий из этого не рождается. Тем временем большинство народа живет как заведено: радуется, когда хорошо, горюет, когда приходят беды. Так вот именно в этом и отсталость России! Население категориями перемен не мыслит и суждений об общественном устройстве не имеет. Это в странах Атлантики у каждого есть мнение насчет развития своей страны, каждый считает, что это его непосредственно касается. То ли потому, что они давно знают, откуда берутся деньги, то ли оттого, что каждый год заполняют налоговую декларацию… У людей могут быть разные взгляды на общественное устройство, но у нации в целом всегда единые ценности, и нация от этого однородна.

А в России будто две планеты. На одной, маленькой, — движуха, митинги, споры. На другой, крупнее на порядки, — течение повседневности. Две планеты, две части общества движутся по разным траекториям. Между обитателями этих планет гораздо меньше общего, чем может показаться. Меньшинство тянется к атлантическим ценностям, большинству они непонятны и чужды. Экономика страны тоже будто сложена из двух частей, современный сектор гораздо больше торгует с заграницей, чем с российской глубинкой, капитал в глубинку тоже особо не рвется. Денег там негусто, зато проблем огребешь по полной. Ни сбыта, ни транспорта, да еще местная администрация — вообще отдельная тема…

Дуальная экономика — это сосуществование двух разных экономических секторов в пределах одной страны, разделенных разными уровнями развития и технологий и разными стереотипами потребления. Так теории развития формулируют понятие «дуальность». Вот тут мы и подходим к теме азиатских мотивов.

Теории развития возникли, когда колонии стали превращаться в независимые страны, и мир, тут же прозвав их «слаборазвитыми», озаботился их развитием. Самый большой интерес вызывали Азия и Латинская Америка: нищета там жуткая, хотя вроде бы, в отличие от Черной Африки, экономический потенциал как-никак приличный. Словечко «дуальность» гуляло по страницам статей, только оно мало что объясняло — ну есть два сектора, современный и традиционный, с двумя разными матрицами, значит, надо быстрее развивать традиционный, и все дела.

Надо-то надо, только это почти нерешаемая задача, как заявил Гуннар Мюрдаль, шведский ученый, еще один лауреат Нобелевки. Традиционный сектор стойко воспроизводит отсталость, старые уклады жизни и ценности людей. На материалах Индии, Пакистана и Индонезии Мюрдаль пишет книгу «Азиатская драма. Исследование природы бедности наций». Заявка, однако, ведь главная книга Адама Смита называлась «Исследование природы богатства наций». Так вот, природа «азиатской драмы» окончательно проясняет нам драму российскую.

В крупных многонаселенных странах Азии современный и традиционный сектора различаются не только по уровню развития — региональные различия есть в любой стране. В дуальных же экономиках два сектора различаются во всем — в укладе хозяйствования и жизни, в нормах и ценностях людей. Современный сектор крупных отсталых стран Южной Азии, Латинской Америки создает иллюзию, что эти страны движутся по траектории атлантических, но это кажущееся сходство…