качестве гостя, он неизменно будет жить с мечтой о собственном доме, и воплощение её в реальность станет самым настоящим подарком, пусть и требующим немало хлопот. Конечно, дом семьи брата Михаила давненько стал для Фёдора Александровича родным. И всё же свой дом – другое дело.

Вопрос о приобретении дома в Верколе решился в самый канун Нового года.

17 декабря 1973 года Абрамов получил долгожданное письмо от Таисии Мининой, работавшей директором школы в посёлке Новолавела.

Письмо было действительно желанным, так как оно касалось одного небольшого пустующего домика в Верколе, который Абрамов приметил уже давненько, да вот только решение о его покупке принял по весне, во время своего очередного приезда на родину.

В своём письме Минина сообщала:

«Многоуважаемый Фёдор Александрович!

Письмо Ваше получила. Бабушкин дом мне тоже очень дорог, так как это последняя связь с родной Верколой. У меня там родных и близких не осталось: отец убит в 1943 г., мать умерла в 1947 году (я ещё училась в 9-м классе Карпогорской школы), братьев и сестёр у меня не было. Учила бабушка, а после института она жила у меня в Ловеле.

Да, жаль… а жить в Верколе муж и дети не хотят, т. к. в Лохнове (Покшеньге, муж оттуда) есть большой, хороший дом. Летом ездим в Покшеньгу отдыхать.

Фёдор Абрамов. Дружеский шарж. Художник Н. Лисогорский

Автограф Андрея Вознесенского, поставленный на программке Фёдора Абрамова во время встречи редакции «Нового мира» с читателями в Выборгском Дворце культуры. Ленинград. 1973 г.

Если дом Вам понравился, я не возражаю. Правда, нужен ремонт печи, крылечка, изгороди (изгородь Вам надо поставить хорошую), ведь Вы для нас, земляков, большой авторитет, наша гордость.

Поэтому домик небольшой, продавать Вам неудобно как-то, вот я и молчала.

Сколько стоит, спрашиваете? Я не знаю, могу подарить, если он Вам дорог. Да и у бабушки о Вас были тёплые воспоминания…»

Не откладывая в дальний ящик разрешение вопроса о приобретении дома, заняться оформлением купчей Фёдор Абрамов попросил Нину Клопову, жену двоюродного брата Фёдора Клопова, которой и перевёл требуемую денежную сумму. По всей видимости, Фёдор Александрович за ценой не особо стоял. Хоть и плохонький был домишко, а принять его в дар он всё одно не мог. Всё же дом приобретал!

Конечно, Фёдор Абрамов мечтал не о таком веркольском жилище. Но место! Место, где стоял этот осиротевший дом, – вот что его прежде всего привлекло! Высокий угор на семи ветрах, простор полей под ним и бегущая лента Пинеги, а за ней, как и в его детстве, белоснежные стены построек Веркольского монастыря и бескрайняя даль лесов, таких, что взором не окинешь. И эта огромная «пекашинская» лиственница из далёкого прошлого, что выросла на откосе, словно живой памятник его «Братьям и сёстрам». А ещё его неизменно влекла родительская усадьба, что была совсем рядом на его родном абрамовском печище, до которой было всего-то дорогу перейти.

Обременяя себя небольшим домишком на угоре, Фёдор Абрамов в душе надеялся, что ему невдолге удастся приобрести стоящий рядом, с левой стороны от фасада, уже нежилой ветхий большой дом, принадлежавший Анастасии Андреевне Абрамовой, после сноса которого можно будет поставить настоящий дом с конём. Но на уговоры Абрамова продать старенький дом Анастасия Андреевна ответила отказом, и с мечтой о строительстве большого дома на угоре Абрамову пришлось расстаться. Дом этот в конечном итоге всё же уберут, но случится это тогда, когда Фёдора Александровича уже не будет.

Хлопоты по дому начались в мае, ещё задолго до черёмухового цвета, когда Пинега, едва освободившись ото льда, ещё не согнала полые воды с прибрежных луговин – самая пора распуты, время разбитых дорог.

Забота о приведении в жилое состояние собственного дома настолько захватила Фёдора Абрамова, что он на время превратился из писателя в прораба и плотника, решив лично решать вопросы не только с доставкой необходимого материала, но и принимать непосредственное участие в строительстве.

Почти сразу после покупки веркольского дома Абрамов рассказал об этом в письме Михаилу Щербакову, попросив помочь в стройке. Вероятнее всего, Щербаков не одобрил приобретения.

Вот по этому поводу строки из щербаковского дневника:

«Мнение веркольцев – не дом, а гнильё. Под гору бы срыть бульдозером. Развалюха и т. д. А между тем передняя часть дома рублена из соснового сухостоя. Брёвна смолистые, крепкие. Стены под наружной обшивкой будут стоять век. В общем, дом будет хороший».

И тут же в дневнике находим запись с прямо противоположным мнением:

«Советую Ф. А. строить новый дом из бруса. Брус – в Ваймуше. Но он купил небольшой старый дом (500 руб.).

Место очень хорошее. По сути дела, не дом, а место купил. Приглашает недели на 2 в Верколу помочь ремонтировать этот дом. Я дал согласие».

И все эти две недели, пока чинился дом, Фёдор Абрамов неотлучно находился при стройке. Помогал всем, чем мог. Ездил за стройматериалами в Карпогоры, помогал плотникам, да и сам столярничал…

Вот так в мае 1974 года в Верколе, в самом красивом месте деревни, у Фёдора Абрамова появился свой собственный дом в одну небольшую, но просторную и уютную комнатку, которая будет служить ему и спальней, и столовой, и писательским кабинетом. Рядом Пинега, за ней монастырь и простор лесов – всё то, что он видел в детстве. «Волнами, пёстрыми табунами ходит разнотравье по лугу… а за лугом поля, Пинега, играющая мелкой серебристой рябью, а за Пинегой прибрежный песок-желтяк, белые развалины монастыря, красная щелья и леса, леса – синие, бескрайние, до самого неба…» – так описывал Абрамов то, что окружало его дом.

Уже в своих поздних дневниковых записях 1981 года Фёдор Александрович запишет: «Дом-то мой едва ли не самый жалкий в деревне. Маленький. В три окна… Впрочем, ощущение бедности, малости лишь на первых порах. А потом пройдёт какая-то неделя, и я уже бесконечно влюблён в свой дом».

Действительно, уж очень невелик, но уютен получился абрамовский дом всего-то в три оконца. Не так просторна комната, служившая и местом отдыха, и гостиной, и столовой, и писательским кабинетом. Из всей мебели – самое необходимое да печь-столбок почти у самого входа.

Благоустройство веркольской усадьбы, как и самого дома, займёт у Фёдора Абрамова ещё не один год. Но это уже не будет тем марафоном, что случился в мае 1974 года. Постепенно будут устраняться все шероховатости и недочёты спешной стройки. Спустя некоторое время летняя веранда превратится в кухню и рамы в доме по-городскому «заиграют» петлями. Уже на следующий год рядом с домом появится свежесрубленная новенькая баня, разобьются клумбы, и лишь